Сушкины истории

– Борь, ну, в конце концов, сделай уже что-нибудь! – Лариса с раздражением толкнула спящего мужа в бок. – Это же невыносимо! – А? Что такое? – пробормотал тот во сне. Борису совершенно не мешали вопли соседки этажом выше. А вот Лариса никак не могла заснуть: – Нинка опять орет! Ты что, не слышишь? Борис не ответил, снова проваливаясь в сон… – Ну и спи! – разозлилась Лариса, – сама пойду, раз во всем подъезде больше некому это чудовище угомонить! Она набросила халат и решительно вышла, громко хлопнув дверью...

Влад еще в школе решил, что деньги – это не бумажки, а свобода. Свобода от тревожного голодного детства, от необходимости считать копейки в магазине, от унизительной зависимости. Он, как альпинист, карабкался к своей финансовой вершине целенаправленно и без сантиментов. Учил усердно английский, поступил на переводчика, но быстро понял, что высоких заработков в этой сфере добиться сложно. А тут как раз расцвел мир айтишников… Программистом себя Влад не видел, поэтому стал изучать другие специальности...

Телефон вздрогнул от первого робкого звонка, а затем залился настойчивой, бесконечной трелью. «Опять?» Звук резал тишину комнаты как стекло. Сергей закрыл глаза. Это опять она. Та самая, с именем из девичьих романов — Алиса. С которой он виделся всего пару раз и по глупости, минутной слабости, обменялся номерами. Кто еще мог звонить? Ему вообще в последнее время никто не звонил. Мир словно вычеркнул его из активных контактов. Оставив наедине с этой навязчивой мелодией и собственными мыслями. Он вжал голову в кровать, пытаясь заглушить назойливый звук...

Больничный коридор был залит слепящим послеобеденным солнцем. Маша на мгновение зажмурилась. И когда открыла глаза, сердце ее остановилось, а потом побежало галопом. Навстречу шел он. Ее муж. Тот самый, чью улыбку она помнила до мельчайших морщинок у глаз. Но этого просто не могло быть, потому что три долгих года как его нет на земле. «Ну вот, призраки мерещатся», – пронеслось в голове, и она с силой сжала ручку сумки, пытаясь вернуть себя в реальность. Мужчина приближался, и уже очевидно, что он действительно сильно похож на ее мужа...

– А ты не думала, Танечка, что когда все сложно, надо искать простые решения? Самые простые, до которых мы, женщины, часто не можем опуститься, потому что считаем это слабостью. – Какие уж тут простые решения? – вздохнула Таня. – Просить бывшего мужа о помощи? Он либо отмахнется, либо начнет читать лекцию о моей несостоятельности. – Вот именно о «просить» я и говорю. Но не так, как ты привыкла – с позиции начальницы, ставящей задачу подчиненному. Для нас, сильных и самостоятельных, просьбы и это самое «включение слабой девочки» не имеет ценности...

– Ты серьезно хочешь выйти замуж за человека, с которым познакомилась в интернете? – Людмила Петровна, скептически разглядывала будущую невестку, будто та могла пронести в дом поддельную купюру. Ее взгляд, тяжелый и оценивающий, скользнул по простой прическе Алины, ее скромному платью. – Да вы друг друга толком не знаете! Алина почувствовала, как по спине бегут мурашки. Они сидели на кухне в хрущевке, где вырос Максим. Кухня была маленькой, но уютной и до блеска чистой. Пахло ванилью и старым паркетом...

Эта встреча могла бы стать началом незамысловатого романа: один самолет, два кресла по соседству, один город назначения. Он — Артем, виртуозный фотограф-натуралист, чья жизнь состояла из экспедиций и выставок. Она — Лика, архитектор, выстраивающая не только здания, но и свою карьеру с безупречной точностью. Оба — независимые, уверенные в себе, каждый с разводом за плечами, научившим их ценить личное пространство. Идея родилась сама собой, как вспышка в темной комнате: а почему бы не сделать эти отношения легкими, без обязательств и быта? Никто не верил, что надолго, особенно коллеги Артема...

Семья Беляковых жила в панельной пятиэтажке на окраине города. Глава семьи, Николай, после сокращения с завода работал дальнобойщиком, месяцами пропадая в рейсах. Мать, Светлана, трудилась на двух работах: днем — кассиром, вечерами убирала в офисе. Их старшая дочь, 22-летняя Аня, была гордостью семьи. Не по годам серьезная, она после школы поступила в местный техникум на бухгалтера, чтобы быстрее начать зарабатывать и помогать родителям. Вся их жизнь была подчинена одной цели — дать высшее образование младшему Вовке, который в начальной школе проявил талант к математике...

– Так что же нам делать, доктор? – голос Люды дрогнул. Несколько лет попыток, обследований, слез – и вот он, последний рубеж, профессор с громким именем. – Что делать? Жить. Или... – его взгляд скользнул по ней, потом по Саше, – сменить партнера. Вам, дамочка, скоро сорок. Часики-то тикают. Родить сможете. Только, вероятно, не от него. Прямоту профессора Штейна коллеги считали недостатком, а пациенты – жестокостью. Но для Марка Исааковича это была единственно возможная форма милосердия. Он не раз...

– Думаешь, долго эта свободолюбивая пташка замужем пробудет? – пыталась образумить меня Лена. – Поживем – увидим, – блаженно улыбался я, еще не зная, что эти слова станут девизом всей моей жизни. Девизом и проклятием. Помню тот вечер, как будто все случилось вчера. Душный банкет, запах дорогих духов, болтовня о деньгах, фальшивые улыбки. Стоял с бокалом в руке, и думал, как же мне надоело. Уже хотел сбежать, как вдруг за спиной услышал заразительный женский смех. Я обернулся, будто меня дернули за ниточку...

– Ну ты даешь, – Артем закинул голову назад, давясь от смеха. – В лицо так и сказал? Прям при всех отшил? – А что мне оставалось? – Максим нервно барабанил пальцами по столу. – Я женат. А она проходу мне не дает, обнаглела совсем. Весь отдел уже на нас косится. – Да-а-а, скромняга, не привык ты к такому напору, – подкалывал друг. – Другой воспользовался бы, а ты недотрогу из себя строишь. – У нас с тобой разные понятия о верности, – беззлобно парировал Максим, но в глазах мелькнула усталость. – Пока это были просто намеки, я делал вид, что не замечаю...

С Ириной мы познакомились на курсах испанского. Она была тихой, даже немного отстраненной, с большими серыми глазами, в которых будто пряталась целая история. Рядом с ней я сразу почувствовал себя сильным. У нее был пятилетний сын, Егор, и она одна его растила. Об отце мальчика и своем прошлом браке Ира толком ничего не рассказывала. Скупо обмолвилась, что «не сошлись характерами» и что ей тяжело дались первые годы после развода. Меня это не испугало. Наоборот. Я видел, как она смотрела на Егора – с такой трепетной, почти болезненной нежностью и готовностью защитить его от всего мира...