Истории без конца

Ветер завывал в старых рамах, сотрясая стекла с таким остервенением, будто пытался вырвать их и ворваться в теплую тишину квартиры на пятом этаже. Вероника оторвалась от чертежей горно-шахтного оборудования, разложенных на большом столе. Немецкая техническая документация требовала предельной концентрации, а этот кемеровский осенний ветер, казалось, был полон решимости сорвать ей дедлайн. Она потерла уставшие глаза. В свои пятьдесят три она научилась не обращать внимания на внешние раздражители, но сегодня тревога, беспричинная и липкая, сидела внутри с самого утра...

Солнце, низкое и ослепительно-белое, как раскаленный магний, било в окна процедурного кабинета. Оно заливало холодным, безжизненным светом выкрашенные казённой салатовой краской стены, хромированные штативы для капельниц и уставшее лицо Алевтины. Пятьдесят восемь. Она поймала свое отражение в стекле шкафчика с медикаментами: сеточка морщин у глаз, чуть поплывший овал лица, но глаза — живые, внимательные. Глаза медсестры с тридцатипятилетним стажем. Последний пациент, дерганый мужчина с панической атакой перед уколом, наконец ушел, оставив после себя в воздухе нотки валерьянки и нервного пота...

– Чего тебе, Жанн? Я занят. Олег не обернулся, продолжая прикручивать новую блестящую ручку к кухонному шкафчику. Его спина в дорогом кашемировом свитере была широкой и непробиваемой. Запах свежей выпечки и незнакомого, сладковатого парфюма витал в воздухе, который Жанна помнила пахнущим мамиными пирогами с капустой и отцовским табаком. – Я за негативами, – тихо сказала сорокавосьмилетняя Жанна, ставя на пол старенький, но чистый кухонный табурет свою сумку. В ней лежал её старый «Зенит», отцовский подарок...

Молочный, плотный омский туман съел Иртыш, проглотил многоэтажки на том берегу и теперь подбирался к окнам. Алевтина стояла с чашкой остывшего чая, глядя в белую пустоту, которая еще полчаса назад была городом. Весна в этом году выдалась капризная, сырая, больше похожая на затянувшуюся осень. В пятьдесят восемь лет такие утра ощущались особенно остро — не как обещание нового дня, а как напоминание о том, что суставы будет ломить до самого вечера.https://dzen.ru/a/aN1FlZjkEAXFo_Ex Телефонный звонок разрезал тишину кухни, как скальпель...

Карта Юлии не прошла в третий раз. Бесстрастный писк кассового аппарата прозвучал как приговор. Молоденькая кассирша, вчерашняя школьница с фиолетовыми прядями в волосах, посмотрела на Юлию с плохо скрываемым сочувствием, смешанным с нетерпением. Очередь за спиной недовольно зашевелилась. Жаркое ульяновское утро, еще не успевшее раскалиться до предела, вдруг показалось душным. Солнце, пробивавшееся сквозь витрину магазинчика у дома, било по глазам, и все вокруг – полки с крупами, яркие упаковки, лицо девушки – поплыло, теряя резкость...