Солнце в темноте

Я понимала, что и моим родителям сейчас нелегко. Они переживали за меня, ведь нет ничего страшнее, чем когда болеют ваши дети. И им тяжело каждый день ездить в больницу. Они ничего не говорили. Но я знала, что они тоже очень устали. Наконец, мамочка приехала. Мы с бабушкой уже собрали все наши вещи, готовы на выход. Но мама сказала, что меня не выпустят без ещё одного обследования. Я очень расстроилась, мне надоели эти процедуры. Ничего не поделать, меня повезли в соседний корпус, на улице светило яркое солнышко. Я его не видела, только чувствовала тепло на лице. В кабинете меня переложили на кушетку, и всё. Ничего не сказали, меня оставили одну. Я не знала, сколько это будет длиться, можно ли шевелиться, что делать если мне станет плохо? Длилось обследование около 20ти минут. Кушетка переодически двигалась вперёд и назад, надо мной что -то ездило и шумело, и дул ветер. Мне было страшно. Не знала, что думать, то ли меня бросили и забыли, а родители не знают, где я, то ли за мной следят и всё под контролем. Я боялась пошевелиться, но шевелилась, хотела, чтоб меня заметили. Наконец, всё перестало двигаться и жужжать. Меня молча забрали, ничего не говоря отвезли обратно в мой корпус. Результаты пообещали отдать завтра, а сегодня меня отпустили домой.. Друзья, вот и подошла к концу первая глава моей книги. Как вам? Было увлекательно? Хочу сказать огромное спасибо за обратную связь. За поддержку, переживания, советы. Мне очень приятно! Впереди новое путешествие..полное эмоций,

Я не любила больничную еду, мама размачивала в молоке печеньки и кормила меня с ложечки. Отчим поил меня гранатовым соком, я ела зёрнышки граната, по 3-5 шт в день. Я помню как я ела борщ. Татьяна Андреевна привезла мне баночку борща, мамочка размяла картошку, добавила хлеба и кормила меня. Мне было очень вкусно, казалось вкуснее супа я не ела. Мне становилось легче, я могла уже держать голову. 2 июня меня обещали выписать. Я спрашивала, когда вернётся зрение? Никто ничего не обещал. Говорили, что сначало должно появиться светонщущение. В глазах было очень темно, густая чёрная темнота. Иногда я думала, что забыла открыть глаза, открывала их снова, шире шире. Ничего. Только темнота.. Я помню день, когда меня выписали из железнодорожной больницы. Утром мы с бабушкой проснулись, нам принесли больничный завтрак, омлет и кашу геркулесовую, я съела ложку того и другого, больше не могла. Я ждала маму, скорей бы она приехала и забрала меня. Я знала, что мою выписку уже готовят. 28 суток реанимации, неделя во второй скорой, неделя здесь, я очень устала, мне хотелось домой, спать на моём диване, на моей любимой подушке, я мечтала выспаться, т к начались проблемы со сном. За всё время я всегда была уверенна, что скоро поправлюсь, что тяжёлые моменты жизни скоро закончатся, просто необходимо немного подождать, потерпеть. Я помню своё состояние, ужасная слабость, постоянная тошнота, головокружения, но я знала, осталось немного, скоро всё пройдёт..

Вечером, перед сном, мама или бабушка, ставили 3 стула возле моей кровати, стелили одеяло и подушку, и мы ложились спать. Утром барикаду разбирали. Так мы прожили ещё неделю. Я каждый день просилась домой, каждый день мне проводили новые обследования и продолжали лечение, капельницы, уколы, таблетки. Павел Александрович удивлялся, почему во второй скорой за неделю врачи меня не откармили, и вообще, почему я в реанимации похудела на 20 кг. Он всерьёз взялся за моё питание. Сказал, что если я не буду сьедать столько, сколько мне положено, поставит мне катетер и я буду кушать через нос. Я не могла сьедать так много, и катетер не хотела ставить, поэтому просила бабушку, чтобы она докушала мою порцию. И так каждый день. Бабушка ругала меня любя, но, всё равно, спасала меня от катетера. В очередной раз, когда меня повезли на обследование, у меня изо лба вытащили осколок лобового стекла, второй такой же осколок мне вытащили дома. У меня плохо закрывался левый глаз, даже закрытый он был открыт на половину. Я сказала Павлу Александровичу, что и до аварии, когда спала, мои глазки были немного открыты, я так сплю с рождения. Он сказал, что сейчас у меня серьёзные проблемы с левым глазом, на левом веке даже остались небольшие шрамики. Мне прописали какой - то гель, перед сном его закладывали в глазик и он плотно закрывался.

Мне померили давление, дали какой -то препарат и я уснула. Не знаю, сколько длился мой сон. Мама разбудила меня, мне помогли сесть обратно в кресло каталку. Мы поехали в палату. Палата была расчитана на 4 человека. 3 кровати были уже заняты. А одна, в левом углу возле окна, была свободна, я расположилась там. Слева от меня лежала бабушка, она была там уже 7 месяцев, без движения, без эмоций, она только смотрела и молчала, кормили её через катетер. На следующий день её выписали. Справа от меня была ещё одна бабушка, она была поживей, не разговаривала, но мычала, сначала и она кушала через катетер, через несколько дней его убрали и она стала очень громко храпеть, очень сильно храпеть. В противоположном углу лежала женщина, ей было чуть больше 30, она после инсульта. Женщину звали Юлия. У неё шевелилась только голова, она разговаривала, очень часто плакала и отказывалась кушать. За ней ухаживали её родители, дедушка с бабушкой, им было уже за 70. Юля переживала за свою дочь, она была маленькая, но уже ходила в школу. Палата у нас была просторная, из окна вид на часовню, на корниз часто прилетали голуби. Моя бабушка кормила их печеньками, хотя это было запрещено. Вопреки всем поговоркам, мы решили, что голуби приносят нам только хорошие новости. Как и во второй скорой, в железнодорожной больнице со мной всегда кто -то оставался. Ночью бабушка или мама, а днём много гостей. С гостями в этой больнице было по сложней, надо было на каждого выписывать пропуск, но моих родных и близк

Полного обследования вторая скорая предоставить мне не могла. Мне необходимо было сделать мрт головы и шеи. Родители договорились свозить меня в железнодорожную больницу для обследования. В тот день я ездила по городу в карете. НО не как принцесса, карета скорой помощи мало похожа на сказку. Мои близкие переживали, как я перенесу дорогу, как буду себя чувствовать, не испугаюсь ли машины. Мне тоже было это интересно. На нашу радость, всё прошло хорошо, не испугалась, всю дорогу представляла, как бы я сама ехала за рулём. Мрт сделали быстро, сама больница и персонал нам очень понравились. На обратном пути спала всю дорогу.. На следующий день во второй скорой моим родителям сказали, что в этой больнице мне больше ничем помочь не могут. Сказали, чтобы меня отсюда увозили, может меня примет другая больница, хотя вряд ли меня удастся выходить. Мама твёрдо сказала, я выхожу её и она будет жить. Меня забрали и повезли в железнодорожную больницу. Поехали мы на микроавтобусе родителей Алексея. Его папа специально купил такую машину, когда я была ещё в реанимации. Когда мы приехали туда, сразу пошли к заведующему нейрохирургическим отделением Павлу Александровичу. Они с мамой заполняли какие -то документы, мне было плохо, с каждой минутой я чувствовала себя хуже и хуже. Я позвала маму, когда уже была практически без сил. Павел Александрович быстро подошёл ко мне, взял на руки с кресла каталки и положил на кушетку..

Бабушка зашла в палату и подошла ко мне. «Настенька, так это же может быть аллергия». Она побежала в ординаторскую, там закричала: «ей плохо, что вы не видите? Что вы ей колите? У неё реакция какая, а вам и дела нет!» Через минуту прибежали врачи, поставили мне какой - то укол. Выяснили, что реакцию мой организм давал на антибиотик, на какой я не знаю до сих пор, из-за этого при лечении и операциях возникали проблемы. К счастью, такого больше не происходило. Бабушка говорила, что она постоянно думала, что со мной, и больше не могла сидеть на работе, бросила всё и приехала. Кто знает, что было бы со мной, неприехав бабушка тем утром.. В последующие дни мне было немного лучше, аллергия меня не беспокоила. Мне перестали колоть антибиотик, но и другие лекарства тоже перестали ставить. Баба Люда пошла поинтересоваться, почему моё лечение прекратилось, ей спокойно ответили, мол вы же сами сказали, ничего не ставить вашей девочке. Бабушка была в возмущении! Она же сказала не ставить мне препарат, вызывающий реакцию. Словом, ей опять пришлось разбираться, в этот же день меня продолжили лечить.

Несмотря на мои достижения, проблем со здоровьем хватало. В реанимации было холодно и почти месяц я дышала лёжа, из -за этого у меня началась пневмания. Поэтому или нет, я очень сильно кашляла, не могла ничего глотать, даже собственную слюну, очень сильно закашливалась. Постояно что -то выхаркивалось. Я не могла ничего есть. Сначала не хотела, потом просто аппетит просыпался, но кашель не позволял мне кушать. Я съедала за сутки 2 чайные ложки детского фруктовово пюре. Я была рада и этому. В холодильнике, который был у меня в палате, было очень много еды, родители покупали всё, что можно, в надежде накормить меня, но я не могла.. Ещё одно очень страшное последствие второй скорой оказалось почти смертельным для меня. Мне калоли антибиотики, на которые у меня аллергия. Я покрывалась красными пятнами, задыхалась, было очень плохо, я даже не могла обьяснить что не так. Чувствовала себя крайне ужасно. От этого состояния меня спасла баба Люда. В один из дней моего прибывания в сервисной палате второй скорой, а пробыла там я неделю, баба Люда приехала необычно рано. Она всегда приезжала после обеда, а в тот день в 10 часов утра была уже у меня. Со мной сидела мама Алексея, мне было очень плохо и я ворочалась во все стороны. Татьяна Андреевна протирала меня влажным полотенцем. Мы не знали, отчего у меня такое состояние. Врачи не обращали на это внимание.

Пришёл врач, увидел, что я лежу, накричал на нас с мамой. Мы ответили, что я не смогла бы 30 минут ждать его стоя. Как мы и договорились, я собралась с силами, долго, очень тяжело, с маминой помощью, я встала. Голова кружится, всё тело трясётся, меня охватил страх. Мама меня поддерживает, помогает стоять, хвалит меня. Врач не успокаивается, иди, говорит, тебе надо ходить. Сделать шаг для меня казалось невозможным. Ноги весили тонну, мое тело, весивщее 35 кг, ощущалось немыслемо тяжёлым, как шагнуть? Ноги как колотки, будто чужие, не мои. Шаг, второй. И назад, шаг и второй. Скорей бы лечь, где моя кровать? Врач не как не угомониться, иди, говорит, иди. Я не могла больше идти, я рухнула на постель. Ощущения, будто я поезд разгрузила, сил не было. Доктор злой, психанул и вышел. Я лежала уставшая, но удовлетворённая. Я стояла, спустя столько времени..я смогла встать и даже сделать 4 шага. Просыпался азарт, мне хотелось пробывать ещё и ещё. Мама тоже была очень рада моему успеху. Мы опять договорились с мамочкой, что будем пробывать стоять и ходить, будем тренироваться. Ко мне приходили специалисты по лфк и мы с ними делали упражнения лёжа на постели. С тех пор я каждый день делала зарядку, даже дома уже после выписки. Наверно, благодаря этому я довнльно быстро научилась ходить второй раз в жизни. Следующие мои попытки ходить были заметно успешные. Второй раз я прошла 8 шагов, потом 16, затем 30.

Ко мне приходил Денис. Разговаривал с моей мамой, спрашивал, как я, мама всё рассказывала. Я не понимала, с кем она разговаривает. Мама сказала: «доча, это Денис Александрович, помнишь?» Я ответила, что не помню. Денис сказал, что это нормально и ушёл. Я долго думала, почему мама была уверенна, что я должна его знать. И поняла, я знала его, как Дениса, а кто такой Денис Александрович не знала. Один раз, когда мы с мамой были вдвоём, мама сидела на стуле возле моей кровати, наклонившись ко мне. Я сказала: «мам, ты в серой кофточке и сейчас смотрела на меня вот так через очки». Мама сказала: «да, откуда ты знаешь?» Я не знала, что ответить, откуда я это знаю? Не понятно. Может я на секунду увидела, может просто почувствовала. К нам зашёл какой -то врач, он был моим лечащим. Строго разговаривал с нами, сказал, чтобы со мной не сюсюкались, что я должна, как Мересьев , который полз без ног, бороться за свою жизнь. Сказал, что мне надо начинать ходить, что он придёт через пол часа и я должна уже стоять на ногах. Я с трудом держала голову, не представляла, как я встану. МЫ договорились с мамочкой, что когда он придёт, я соберу все свои силы и встану, а пока полежу.

Сестра Алексея, Александра, в то время профессионально занималась вокалом. Когда я лежала ещё в реанимацй Саша с ансамблем участвовала в международном конкурсе. Она сказала, что петь она будет в мою честь. Они выступили великолепно, заняли 6е место Медицинские работники постоянно заходили ко мне в палату, говорили, что так красиво здесь никогда не было, что ни к кому не приезжало столько гостей. Женщина, которая брила меня перед трипанацией, пришла попроведовать меня, она сказала моим родителям, что ей было очень жалко состригать мои волосы, и выкидывала она их со слезами на глазах. Мне же кажется, что их не выбросили, ведь если продать мою косу, то можно неплохо заработать.

Я была очень худая, я трогала своё тело, кости торчали. Была похожа на скелет, обтянутый кожей. На животе, возле пупка, появился вертикальный шрам, мне обьяснили, что после аварии проверяли мои внутренние органы, поэтому остался шрам. В ямочке на шее тоже шрам, он остался от трахеостомы. На голове, с двух сторон, большие шрамы и дыры в черепе от трипанации. Дырочки не большие, слева размером с манету 2 рубля, справа с манету 5 рублей или чуть больше. На, практически лысой, голове это смотрелось жутко. Сначала я хотела скорей поставить пластины, закрыть отверстия в черепе, а позже мне обьяснили, что они маленькие, быстро затянутся хрящиками и бояться нечего. И правда, сейчас они меня даже не беспокоят, волосы отросли и даже шрамов не видно. Могу сделать любую причёску.. Я не помню каждый день отдельно. Помню, что у меня в палате всегда было много людей, каждый день приезжали мои родственники, родители Алексея и его дядя. Еще приезжали мой папа, мой братик, сестра Алексея, мои дядя Денис и тётя Ира, мамина подруга тётя Лиля с мужем. Когда мне звонил мой двоюродный братик Санечка, он говорил, что соскучился и хочет приехать ко мне. 8-летнему мальчику хотелось навестить его любимую сестру, он ехал к ней, он не знал, что вместо меня увидит лысую, худую девушку. При встрече Сашка испугался, виду не подал, даже посидел со мной рядом. Мой маленький джентельмен. Сестра Алексея, Саша, тоже очень хотела меня навестить, она старше моего братика на 3 года, при виде меня она потеряла соз

Рассказывает Даша @dederer_family В тот день мы с девчонками шли на физкультуру и у меня зазвонил телефон. Я обомлела...это была Настя. Она что - то тихо шептала, а я не могла ничего понять и ревела в трубку. Говорила: "Настя, Настя...Настенька". Потом мы с @ayana_chertykova пришли к ней в больницу. Мне было очень тяжело, я пересиливала себя, чтобы не разрыдаться. Но продолжала разговор..про учёбу, про погоду и что Настя тут заотдыхалась и пора бы уже выписываться. Она была почти лысая, с выпуклыми глазками, очень худая и бледная. Я держала её за руку..она спросила у меня, забрала ли я кошек, которых она мне подарила. Мне стало страшно, потому что этого не было, да и аллергия у меня на кошек. Потом мы выяснили, что это просто ей приснилось. Она была такая другая внешне, но внутри ... все та же..моя Настя