Яна Соколова

— Разводись с ней немедленно! — Валентина Фёдоровна швырнула на стол свидетельство о браке сына. Максим медленно поднял глаза от документа. Полгода. Всего полгода они с Верой были женаты. И вот теперь мать требует развода, будто речь о возврате бракованного товара в магазин. — Ты серьёзно? — он усмехнулся, но внутри что-то сжалось. Он знал, зачем вернулся. Знал, что этот разговор неизбежен. Но надеялся... на что? На чудо? — Я всегда серьёзна, когда речь о твоём будущем, — мать выпрямилась, разглаживая фартук...

— А я знаю! — сказала Женя, глядя в глаза мужу. — Ты все отдавал мамочке! Дима замер, будто её слова были физическим ударом. Не нашёлся, не придумал ничего остроумного для отговорки. И это, может быть, было для Жени куда важнее, чем какое-то объяснение. Потому что она давно уже научилась читать молчание. Молчание её мужа. Молчание согласия и неловкости. — И да, отдавал. Но не все! — наконец выдавил он, и в голосе звучала какая-то жалкая надежда, что она это примет за оправдание. Может быть, неделю назад Женя бы согласилась с этой жалкой оговоркой...

— Мам, ты слышишь, что я говорю? — Голос Игоря прозвучал из спальни гораздо громче, чем требовала бытовая ситуация. Галина услышала возмущение в его тоне ещё до того, как увидела мужа в дверном проёме. Она сидела на краю кровати в их просторной, наконец-то настоящей спальне, в той квартире, что они вырывали из жизни по кирпичику, и читала сообщение от Людмилы. "Сыночек, мы с Сергеем приедем вечером. Давай соберёмся, как семья. Так давно не видели ваши счастливые лица!" Счастливые лица. Какая издёвка над ними обоими...

— Прощения попросить могу, с меня корона не упадёт, — произнесла Галина Петровна, внимательно глядя на дочь. — Только в голову не возьму, чем я Романа обидела? Вера сжала в руках чашку с чаем. Горячая керамика обжигала ладони, но она не разжимала пальцы. — Да ничем, мама. — Тогда почему он ко мне не приезжает? — Галина Петровна прищурилась. — Или ты его не пускаешь? Думаешь, я его обижу? — Нет, что ты, — Вера отпила чай, обжигаясь. — Тогда объясни, — мать откинулась на спинку дивана, — почему я года два уже не видела своего зятя? Ты — пожалуйста, с детьми — всегда...

— Мама, это Максим, мы решили пожить вместе! Елена Викторовна замерла с половником в руке. В дверях кухни стояла Даша, сияющая, как новогодняя елка, и крепко держала за руку высокого парня с модной бородкой. Тот смотрел на нее с вежливым безразличием человека, который уже мысленно оценил квартиру и прикинул, где встанет его компьютер. — Ну здравствуй, — выдавила Елена, вытирая руки о фартук. Сорок семь лет жизни научили ее улыбаться, когда хочется плакать. — Проходите, как раз к ужину. Даша засуетилась, стаскивая кроссовки...