Представьте себе, что... pabliko.ru/@alef-25

Дверь суда закрылась за ее спиной. Щелкнул замок, словно поставив последнюю точку в длинной, вязкой фразе, которая длилась месяцы. Софья стояла на крыльце, не чувствуя ни ног, ни ветра. Да, только легкость – странную, непривычную. Не радость. Скорее – воздух после шторма, когда все вокруг тихо, и даже снег падает медленнее. Она не помнила, как дошла до перекрестка. Люди спешили по своим делам, кто-то смеялся, кто-то ругался в телефон – весь этот шум казался ей далеким, чужим. Она остановилась у киоска, купила кофе в бумажном стаканчике и боком присела на холодную лавку...

Судебный зал был почти пуст. Все казалось выжженным, выдохшимся, даже прокурор говорил без прежней злости – будто просто выполнял работу. На лице судьи отражалась усталость, но и что-то еще… будто сомнение. Софья стояла прямо, руки сцеплены перед собой. Она не ждала снисхождения – только конца. Слова адвоката тонули где-то далеко, как шум прибоя, и вдруг – тишина. Судья подняла глаза. – Суд удаляется для вынесения приговора. Эти двадцать минут показались вечностью. Софья стояла у окна коридора, глядя на снег, на котором играло зимнее солнце...

Суд шел уже третий месяц. Напряжение нарастало день за днем. Каждое заседание стало похожим на пытку – не физическую, но ту, что разрушает изнутри. Те же стены, те же лица, тот же прокурор. Теперь он смотрел на уставшую Софью не просто как на обвиняемую, а как на задачу, которую нужно уже закрыть. Судья слушала кивая. Адвокат все чаще замолкал, понимая, что здесь аргументы уже ничего не решают. – Подсудимая Ремизова, вы хотите что-то добавить? – спросила судья в конце очередного заседания. Софья поднялась...

Зал был полный. На этот раз журналистов пустили внутрь. Камеры щелкали прямо при ее входе. Софья шла по проходу к скамье подсудимой, чувствуя, как каждый шаг будто звучит в унисон с шепотом людей за спиной: – Вот она… – Где миллионы… Судья смотрела холодно, прокурор сжимал в руках папку. – Подсудимая Ремизова, – начал он. – Вы утверждаете, что все решения принимались коллегиально. Но подписи ваши. Вы отрицаете очевидное? Гул в зале. Софья села ровно, руки сжала в замок. – Я не отрицаю, что подписи мои...

После каждого заседания суда Софья возвращалась домой, но дом перестал быть убежищем. На лестничной клетке порой слышались разговоры соседей: – Это та самая… – Да, про нее по телевизору показывали. У подъезда то и дело сновала пара журналистов. «Как же они могут так назойливо выслеживать меня?» – задавалась вопросом Софья. Нет, они не кричали, но их фотоаппараты щелкали даже тогда, когда она просто несла пакет с продуктами. Позвонила старая коллега из фонда. – Софья, пойми, мне неудобно общаться… сейчас такая огласка… Давай лучше потом… Голос был тихим, виноватым...