Михаил Вяземский | Философия жизни

⏮️ Предыдущую часть рассказа читать здесь: Зоя уехала. Костя остался — не захотел бросать деда. Она провалила химию. Осталась в городе, пристроилась у тётки. Работала уборщицей в ателье. Писала Косте злые письма: приезжай, что тебе дороже — я или старик полоумный? Он не приехал. *** Мать умерла в октябре, когда первый снег лёг на жухлую траву. «Как ты без меня, доченька?» — плакала она в последние дни. Валя улыбалась сквозь силу: «Ну что ты, мамочка. Ты ещё моих детей нянчить будешь». Не успела...

На старом кладбище, где вётлы склоняются над оградами, словно скорбящие вдовы, есть два холмика. Один — с чёрным мраморным памятником, всегда в цветах, с лампадкой, что горит даже в ненастье. Другой — почти сровнялся с землёй, и только ржавый крест ещё торчит из бурьяна, как немой укор. Кто бы мог подумать, что так по-разному сложатся судьбы двух девочек, которых когда-то называли «сёстрами-неразлучницами». *** «Опять на речку сбежала? Я же тебе сказала — прополи картошку в огороде!» Мать стояла в дверях, уперев руки в бока...

Начало рассказа читать здесь: «Через год, в декабре сорок второго, поехала я на станцию. Возила туда картошку, меняла на что придётся — на соль, на мыло, на крупу. Вижу — сидит у путей девчонка лет пяти. Узлы рядом, а при ней никого. Состав ушёл, а она осталась. Подошла, спрашиваю: где мама? Молчит, смотрит. Два часа я там с ней просидела. Никто не пришёл. Щёки у неё побелели — обморозила. Не могла я её там оставить. Привезла домой, отпоила чаем, отогрела. Как звать, долго не говорила, потом выяснилось — Клава»...

Зинаида вытирала посуду, когда мать заговорила. Голос её звучал так буднично, словно речь шла о погоде или о том, что пора бы перебрать картошку в погребе. «Зина, я в воскресенье помру. К вечерне как раз». Полотенце выскользнуло из рук. Зинаида обернулась. Мать сидела у окна, сложив на коленях свои большие, натруженные руки, и смотрела куда-то за стекло, где догорал октябрьский закат. «Мама, ты что говоришь такое?» «Что слышала. Время моё вышло. Позови всех, хочу попрощаться». Бабушке Пелагее шёл девяносто второй год...