Михаил Вяземский | Философия жизни

Гамбург, 1875 год. Европейские гастроли труппы Берга были в самом разгаре. Николай Кобельков, уже знаменитый артист, выступал в переполненных залах. После очередного успешного представления в гримерную Николая постучали. — Войдите! — крикнул он, обтирая лицо полотенцем. В дверях появилась элегантная дама средних лет с проницательным взглядом. — Герр Кобельков? — произнесла она с легким акцентом. — Меня зовут Августа Шааф. Я владелица театра в венском Пратере. — Очень приятно, фрау Шааф, — улыбнулся Николай...

— Коля, подожди нас! — кричал шестнадцатилетний Михаил, наблюдая как его пятнадцатилетний брат, ловко перекатываясь и помогая себе культей, пробирался к берегу реки. Стоял теплый летний день. Братья Кобельковы отправились на рыбалку. Николай, несмотря на свои физические особенности, всегда был в числе самых активных участников подобных вылазок. — Кто последний — тот помогает чистить всю рыбу! — смеялся Николай, ловко маневрируя между кустами. Добравшись до берега, братья разложили снасти. Михаил помог Николаю устроиться на импровизированном сиденье из поваленного дерева и протянул ему удочку...

Вознесенск, февраль 1851 года. За окнами градоначальнического дома бушевала метель. Белая пелена укрывала город, пряча улицы под снежными сугробами. В доме Василия Павловича Кобелькова, градоначальника Вознесенска, тоже бушевала стихия — его супруга Мария Ивановна рожала семнадцатого ребенка. Василий Павлович нервно ходил взад-вперед по кабинету, а его старший сын Сергей задумчиво смотрел в окно. — Отец, успокойтесь. Матушка сильная, все будет хорошо, — произнес Сергей, нарушая напряженную тишину...

Предыдущую часть истории читать здесь: Однажды в парке она заметила женщину в инвалидном кресле, которая одиноко кормила птиц. — Вы в порядке? — спросила Вероника, подойдя ближе. — В полном, — улыбнулась женщина. — Если не считать одиночества и неподвижных ног. — Я Вероника. — Ирина Сергеевна. Бывшая пианистка, нынешняя птицелюбительница. — Что с вами случилось? — осторожно спросила девушка. — Авария, — пожала плечами Ирина. — Банально и непоправимо. Хотя врачи говорят, что при правильной реабилитации я смогу ходить снова...

Хрусталь разбивается с пронзительным звоном. Тишина, наступившая после, кажется оглушительной. — Тебе всегда было безразлично всё, кроме себя, — произнесла Елена Михайловна, глядя на осколки любимой вазы. — Я воспитала чудовище. Вероника не ответила, лишь сжала губы в тонкую линию. Разбитая ваза — всего лишь повод. Очередной. — Твои слова давно утратили значение, — наконец проговорила она. — Как и твоё право судить меня. — Да как ты смеешь? — Елена Михайловна схватилась за сердце — привычный жест, отработанный годами манипуляций...

Алексей всегда любил проводить летние месяцы на своей даче в тихом садовом товариществе "Берёзка". После развода с женой три года назад эти поездки стали для него настоящей отдушиной. Он брал отпуск в своём рекламном агентстве, собирал нехитрый скарб и уезжал подальше от городского шума, чтобы писать стихи и наслаждаться одиночеством. Соседние участки в основном пустовали — современные дачники наведывались только по выходным. Но был один дом, который всегда притягивал взгляд Алексея. Старый, покосившийся, с облупившейся голубой краской и покрытым мхом шифером...

Вера Алексеевна Кузнецова считала, что у каждого окна есть своя история. За тридцать лет жизни в квартире на первом этаже старого пятиэтажного дома в тихом районе Подмосковья она изучила все ритмы дворовой жизни. Кто в семь утра выгуливает собаку, кто в восемь спешит на электричку, у кого машина не заводится по понедельникам — всё это было частью её ежедневных наблюдений. — Опять Семёныч на работу опаздывает, — бормотала она, глядя на пожилого инженера с пятого этажа, который всегда сверялся с наручными часами перед тем, как сесть в автобус...

Алексей никогда особо не интересовался кладбищами. Туристические прогулки среди могил казались ему странным развлечением. Но, оказавшись в Москве по работе, он решил присоединиться к экскурсии по Ваганьковскому кладбищу — всё-таки место историческое. День выдался пасмурным. Низкие облака, казалось, давили на плечи, а воздух был наполнен запахом прелой листвы и влажной земли. Группа медленно двигалась от одной знаменитой могилы к другой. Экскурсовод монотонно рассказывала о Высоцком, Есенине, Цветаевой...

Август выдался жарким, особенно для северной деревни, куда Антон приехал на две недели. Родители настояли, чтобы он навестил бабушку с дедушкой, но уже на третий день городской студент готов был лезть на стену от скуки. Интернет ловил только в одном углу сада, телевизор показывал три канала, а единственным развлечением было слушать бесконечные истории про соседей, урожай и погоду. — Антон, поешь еще окрошки, — бабушка суетилась вокруг него как наседка. — Спасибо, ба, я сыт, — он посмотрел на часы...

Андрей Петрович Сомов устало прикрыл глаза. Электричка монотонно стучала на стыках рельсов, убаюкивая после долгого дачного дня. Июльская жара разморила всех пассажиров — кто дремал, кто бездумно смотрел в окно. Корзина с яблоками-падалицей, которую ему всучила тёща, стояла у ног, распространяя сладковатый аромат. «Ещё полчаса, и буду дома», — подумал Андрей Петрович, поправляя сползшие очки. В свои сорок пять он чувствовал себя гораздо старше — сказывались годы работы бухгалтером в строительной компании и вечные подсчёты чужих денег...

В самой раскалённой части Ада, где грешники варятся в котлах, служил главный смотритель адских котлов — чёрт по имени Кочерыжка. Не то чтобы Кочерыжка был страшным или устрашающим — скорее наоборот. Низенький, чуть полноватый, с кривыми рожками, один из которых постоянно свисал на сторону, придавая ему вид растерянного козлёнка. Но работу свою Кочерыжка выполнял исправно: регулярно подбрасывал уголёк, помешивал кипящую смолу и иногда, для разнообразия, тыкал в грешников своими вилами, как бы проверяя, достаточно ли они проварились...

Игорь и Сергей познакомились ещё в школе. Два неразлучных друга из неблагополучных семей, они рано выучились добывать деньги любыми путями. Однажды, прочитав в старом журнале о традиции хоронить покойников с ценностями, они нашли новый источник дохода — ночные посещения старого городского кладбища. Первый раз они пришли туда в середине сентября. Ночь выдалась безлунной. Холодный ветер шелестел листвой и раскачивал ветви деревьев, отбрасывая призрачные тени на покосившиеся надгробия. Игорь нервно сжимал в руках лопату, а Сергей светил фонариком, выискивая подходящую могилу...