Русская жизнь

Когда-то здесь построили город. И кипела жизнь. Люди ехали в эти края за счастьем и хорошей жизнью. Одним доставалось счастье, другим эта самая жизнь, за которой они гнались и готовы были на всё, а были еще и такие, кому не перепало ничего, и такие оказывались на обочине этой самой жизни… За городом поселок возник стихийно. Туда уходили те, кто не нашел своего счастья, за которым они приехали, а денег на обратный путь не осталось. И они перебирались сюда — в этот поселок, который называли Собачьей слоболой...

Какая все-таки завораживающая, влекущая красота заключена в нашей русской старине, какая бередящая душу тайна, и величие, и гармония, и неисчерпаемая кладезь познания и духовного совершенствования. Как затейливо прекрасны древние русские храмы с их то золотыми, то голубенькими маковками, а то и с витыми пестрыми колпаками и шапками чародеев и звездочетов, как на соборе Василия Блаженного, венчающего ансамбль Красной площади. Как манят и влекут к себе извивистые старинные улочки старой доброй Москвы,...

Страшно жить на этом свете. В нём отсутствует уют — Ветер воет на рассвете, Волки зайчика грызут… Николай Олейников Утром, как обычно, из города мне на дачу позвонила жена… — Да, Наташа, — ответил я, взяв лежащий рядом на столе мобильный телефон и узнав на экране её высвеченный на нём номер. — Как дела? — с энтузиазмом, но как-то грустно, спросила она. — Да всё вроде в порядке. Сижу за столом на закрытой веранде. Разложил свои листы. Пытаюсь работать. Но что—то пока не пишется. Поэтому созерцаю...

Май выдался не то чтобы холодный, но прохладный, в общем-то, для поздней весны даже у нас в Сибири нетипичный. Не солнечный совсем, не весёлый, не уютный. А тут ещё 19 мая, будто в декабре, густо повалил снег. Подул уже не прохладный, а по-настоящему холодный северный ветер. Солнце спряталось за насупленными снежными тучами, словно исчезнув навсегда. И посреди дня стало сумеречно, как поздним вечером, тоскливо, как нередко бывает фиолетовыми вечерами слякотной поздней осенью… От всего этого я почти...

Мысль побывать на Телецком озере зрела вместе со мной много лет. Не на Байкал, не на Севан или Великие американские озера тянуло меня, а именно на скромное Телецкое. Оно врезалось в мое сознание неожиданно, под взрыв самодельной гранаты, которую я выпустил из лука по карте, что висела у нас на кухонной стене. По ней я изучал географию страны. Выстрел не только оглушил меня, но и проделал в карте огромную дыру - от Полярного круга до гор Алтая. «Еще немного, - подумал я, - и Телецкое озеро перестало бы существовать»...