Школа-мастерская Расписной Дом

Друзья мои дорогие, сегодня поговорим о пользе традиционного русского искусства — рисовании орнаментов Хохломы, точнее, хохломском письме. Знаете ли вы, что эта древняя техника способна творить чудеса с нашим мозгом? Хохломская роспись известна своими яркими красками, выразительными линиями и утонченными орнаментами. Но дело не только в эстетическом удовольствии. За процессом кроется глубокий смысл, способствующий развитию когнитивных способностей. Процесс рисования стимулирует работу обоих полушарий головного мозга...

В сонной деревеньке Ахлебаиха, где время текло медленнее, чем узольская вода, жил человек, умевший превращать обычные прялки в эпические полотна. Гаврила Поляков не просто расписывал донца — он рассказывал на них истории. И если другие мастера выводили петушков да купавки, его кисть выписывала дым пушечных ядер, блеск сабель и скорбные проводы солдат. В истории городецкой росписи есть мастера-труженики, есть новаторы, а есть Гаврила Лаврентьевич Поляков — (1853/54–1928) человек, который смешал на своих досках лирику и эпос, превратив обычные донца в настоящие картины...

В тени великих мастеров — Лебедева, Полякова, Красноярова — всегда оставались те, кто не стремился к новаторству, но бережно хранил дух традиции. Таким был Павел Дмитриевич Колесов (1888-1967), человек с удивительной судьбой и простой, как мазок красной краски по дереву, манерой письма. Он родился в 1888 году в деревне Кумохино под фамилией Болянцев, но жизнь распорядилась иначе — его усыновили, и он стал Колесовым. Его приёмный отец, сын волжского бурлака, лишь в старости взялся за кисть, но этого хватило, чтобы заронить в мальчике любовь к городецкому узору...

Дмитрий Иванович Крюков (1897 - 1966) — представитель многочисленного рода Крюковых, работавших в городецком промысле. Если городецкая роспись — это река, то Дмитрий Крюков был тем самым мостом, что соединил её берега: старинное мастерство и новую эпоху. Родился он в 1897 году в деревне Савино, где, казалось, сама воздух пропитан красками. В семье Крюковых все были мастерами: кто стульчики расписывал, кто прялки украшал. Двенадцатилетним мальчишкой Дмитрий уже стоял у мольберта рядом со старшим...

Если Игнатий Лебедев был философом городецкой росписи, то Фёдор Семёнович Краснояров (1861 - 1943) — её весёлым сказителем. Его работы не заставляли задумываться — они сразу брали за душу своей искренностью, будто ярмарочная песня или шутка, брошенная через толпу. Он родился в 1861 году в той же деревне Косково, что и Лебедев, но его путь в искусстве был совсем иным. Уже в 12 лет Федя уверенно держал кисть и расписывал донца наравне со взрослыми. Не было у него учителей-иконописцев — только базарный гомон, смех покупателей да бесконечная вереница сюжетов, которые он подмечал в обычной жизни...

Одно из них — Игнатий Клементьевич Лебедев (1863 - 1943), художник, новатор и учитель, чьи работы стали эталоном мастерства. Он родился в 1863 году в деревне Косково — одном из центров городецкого промысла. С детства его руки тянулись к кистям и краскам, а глаза замечали то, что другие не видели: плавность линий, игру света, тончайшие оттенки цвета. Сначала он расписывал тарантасы, но судьба свела его с человеком, который изменил его жизнь — Иваном Гавриловичем Блиновым, иконописцем и знатоком древнерусской миниатюры...

Игнатий Андреевич Мазин — человек, чьи работы разлетались с базара быстрее горячих пирожков, а сюжеты были настолько живыми, что, кажется, вот-вот заговорят с деревянной поверхности. Родился он в 1875 (или 1876) году в селе Боярском, но судьба распорядилась иначе — мальчика взяла на воспитание семья Коноваловых, потомственных курцевских мастеров. Здесь, среди красок и резных донец, маленький Игнатий впервые понял: мир можно не только видеть, но и раскрашивать. Учился он у Варвары Коноваловой, а позже — у самого Игнатия Лебедева...

Городец — старинный город на берегу Волги, где когда-то кипела торговля. Его ярмарки славились на всю округу: купцы и ремесленники съезжались сюда, чтобы продать свои товары, похвастаться мастерством и, конечно, поглазеть на чужие диковинки. Чего здесь только не было: резные ложки, расписные сани, плетёные корзины, пряничные доски, кухонная утварь и, конечно, игрушки — яркие, нарядные, притягивающие взгляд. Но особой славой пользовались прялки с искусно украшенными донцами — «дёнцами», как их называли местные...

В XXI веке, когда нейросети создают картины за секунды, 3D-принтеры печатают одежду, а дизайн интерьеров генерируется алгоритмами, вопрос кажется почти провокационным: зачем нам, современным, занятым, мобильным людям, народные ремёсла? Зачем возвращаться к техникам, которым сотни лет, если есть технологии, которые делают быстрее, проще и «без ошибок»? Ответ, как ни странно, лежит глубоко внутри каждого из нас. Народные ремёсла — это не просто узоры, материалы и приёмы. Это закодированная культурная память, передававшаяся из поколения в поколение...

Я всегда думала, что рисовать — это только для избранных. А потом один случайный разговор изменил всё. Сейчас я не представляю свою жизнь без росписи — и делюсь этим с другими. Когда мне было 33 года, я вдруг осознала, что вот уже много лет живу с болью. Она была негромкой, почти незаметной, но постоянной. Это была не та боль, о которой рассказывают врачам. Это была внутренняя тоска — по цвету, по линии, по возможности выражать себя через рисунок. Я часто ловила себя на мысли: «Как жаль, что я...