Золотой день

В комнате витал тёплый, знакомый дуэт запахов: сладковатый — от только что испечённых матерью пирогов с капустой и острый, пыльный — от старых книг, которые Николай Семёнович никогда не решался сдать в макулатуру. Он осторожно передвигал по столу картонный ящик, оклеенный поблёкшими советскими марками, и доставал на свет божий очередной рулончик в бумажной шубке. Его пальцы, узловатые от артрита, касались целлулоидной плёнки с почти забытой сыновним чувством: вот кадр из «Айболита», вот плывут «Алые...

Максиму нравилось быть хозяином в своём доме. Его двушка в панельной девятиэтажке на окраине была не просто жилплощадью, а тихой гаванью. После развода, когда бывшая жена с дочкой уехали в другой город, он обустраивал каждый уголок для себя. В гостиной поселился огромный диван-трансформер, на который можно было свалиться после смены. На полке у окна выстроились бутылки с коллекционным виски — не для гостей, а для тех редких вечеров, когда хотелось потягивать одинокий напиток, глядя на огни города...

Дверь захлопнулась за его спиной с глухим, финальным щелчком замка. Сергей замер на лестничной площадке, сжимая ручку чемодана. Из-за двери, тонкой и обитой дерматином, слышался приглушённый плач дочери. Он инстинктивно шагнул назад, но рука не поднялась. Стучаться было бессмысленно. Это решение — жить здесь, бок о бок, после всего, — казалось абсурдным, но именно так постановил суд. Ипотечную «двушку» в панельной хрущёвке на окраине Подольска разделить было нельзя. Ему досталась меньшая, проходная комната...

Хмурый ноябрьский вечер Катя надеялась провести тихо. Дождь за окном, теплый плед и обещанный месяц назад совместный просмотр сериала с мужем. Отчёт был дописан, на столе — кусок пирога из хорошей пекарни. Она вздрогнула, когда в дверь позвонили — настойчиво, как будто знали, что дома есть кто-то. Миша, уставший после смены, тяжело поднялся с дивана. Приоткрытая дверь впустила в прихожую не просто холодный воздух, а целый шквал. На пороге стоял его дядя Сергей, вечно краснолицый и громогласный,...