Эдвард Радзинский

В 1967 году в Театр на Малой Бронной я принес пьесу «Обольститель Колобашкин». Ее сюжет как бы пародировал Фауста и Мефистофеля. Только всемогущий Мефистофель был похож в пьесе на вечно подвыпившего продувного командировочного. А Фауст был тоже «наш» – интеллигент, который жаждет смелости и еще больше боится ее. Но проклятый «Мефистофель» все время вовлекает этого несчастного «Фауста» в разные безумства. А тот не хочет. Он уже понял: «Прожить жизнь – это как перейти улицу: сначала смотришь налево, а потом направо»...

В новой программе: Безумие великой балерины. Мятежная графиня. Чекист на вскрытии царских гробниц. Крупская и Оптина пустынь… Поиск свидетелей вскрытия царских гробниц в 1921 году и самая таинственная могила Романовых. Неужели все это было? Александр I Приехав в Таганрог, император неожиданно и стремительно умирает. Осталось медицинское заключение врачей. Оно так туманно, что очень трудно понять, от какой болезни умер победитель Наполеона. И тотчас после смерти Александра I в столицу приходит слух, который переживет столетие, — Александр I не умер...

«Тикали часы», и «весна сменяла одна другую». Закончился XVIII век. И те, кто отрубил голову королю в Париже, уже успели порубить головы и друг другу. И всё это время в столице Франции сбрасывали статуи — сначала королей, потом революционеров, потом корсиканца, сменившего этих революционеров… А потом все статуи возвратили на место. К двадцатым годам ХIХ века эта скучная карусель сменилась мифом. Мифом о Золотом Времени, об утерянном Галантном XVIII веке… Так что книга Казановы «История моей жизни», начавшая печататься в 1822 году, поспела вовремя...

Ипатьевский дом. До недавнего времени — обычный особняк, слегка суровый, с полуподвальными окнами. С весны 1918-го — охраняемый периметр, закрытый от города высоким забором и историей, которая только начиналась. Церковь рядом. Семья рядом. Гибель — рядом. Документ от очевидца, написанный без права на эмоции, появился спустя год — после событий. В нем подробности, которые не комментировали даже в протоколах. Переезд, комнаты, смена караулов. Фотоаппарат, не выданный наследницам. Решетка, полы, списки, имена...

В 1760 году, в последние годы царствования Императрицы Елизаветы, разгорелся скандал, героем которого был любимец гвардии Григорий Орлов. Бесстрашный красавец-гвардеец, получив три раны в битве при Цорндорфе, из строя не ушел. Стал адъютантом генерала-фельдцейхмейстера Петра Шувалова и совершил новый подвиг, не менее ценимый товарищами-гвардейцами: не побоялся наставить рога своему патрону – одному из могущественнейших людей в России. Как и положено в галантном веке, подобная история сделала удалого гвардейца самым модным кавалером в Петербурге...

Именно во времена царствования Александра Второго, печатают свои главные романы Лев Толстой и Федор Достоевский. Первые русские писатели, которым суждена была воистину всемирная слава. Пожалуй, только у них двоих во всей тогдашней литературе были точки соприкосновения. Ибо оба исследовали вселенское — космос души человеческой, дисгармонию мира, отношения человека с Творцом. И тем не менее оба наших гения, ревниво интересовавшиеся друг другом… никогда не виделись. При том что оба были знакомы со всеми, хоть сколько-нибудь известными тогдашними писателями...

«Если пишешь, не бойся, если боишься, не пиши», - это был лозунг новой русской литературы во времена Александра II. Он останется таким же в России больше чем на целое столетие вперед. Вплоть до горбачевской перестройки. Время великих реформ Александра — невиданный расцвет литературы, который никогда не повторится в России в таких масштабах. Поток великой литературы, беспощадно критикующей общество, обрушился на это общество. Плотину николаевских запретов прорвало. И в паре с писателями теперь работают становящиеся также знаменитыми публицисты...

Франсуаза Саган… «Я любила жизнь, и это было взаимно», – одна фраза, которая как будто растворяет годы между нами. 21 июня 2025 года ей было бы 90, но разве это важно? Ее возраст – в страницах, ее дыхание – в строчках, ее жизнь – в каждом, кто хоть раз открывал ее книгу. Фрагмент из программы «Я люблю тебя Франсуаза» «Я решил, как все, ухаживать за девушками, но учитывая свои возможности я должен был придумать, как это сделать. И я придумал. Дело в том, что в это время вся интеллигенция увлекалась произведениями Франсуазы Саган...

В первые полтора десятилетия царствования Александра Второго в духовной жизни случилось невиданное пробуждение. Наступило некое Русское Возрождение — пиршество духа, рождение величайшей литературы, время бури и натиска в науке. 60-е годы — мировой триумф. Менделеев публикует таблицу под названием «Опыт системы элементов, основанной на их атомном весе и химическом сходстве», известную сегодня как «Периодическая таблица элементов». Наука становится модной. Материализм и наука — обязательные атрибуты крутой молодежи...

Людовик XVI вступил на престол в двадцать лет, его жене, Марии-Антуанетте, было девятнадцать. С точки зрения добродетельных буржуа, чем должна заниматься молодая жена? Прежде всего слушаться мужа и беречь деньги. Но что наблюдает изумленная страна? Во дворце – сумасшедший дом, жена – мотовка! Девятнадцатилетняя королева смеет разорять своими тратами французскую казну! То есть смеет играть роль фаворитки! А муж слушается жену и потворствует всем ее безумным прихотям. Каждое утро королеву навещает знаменитая модистка мадам Бертен, и уже одно это –грубое нарушение этикета...

Став самодержавной Русской императрицей, тридцатитрехлетняя Екатерина II привычно, то есть с холодной головой, подвела итоги. Она сама их опишет позднее: «Флот был в упущении, армия в расстройстве, крепости разваливались… На штате-конторе было семнадцать миллионов долгу… К заводам приписных крестьян я нашла сорок девять тысяч в явном ослушании и открытом бунте против заводчиков и, следовательно, власти той, которая их приписала к заводам. Монастырских крестьян и самых помещичьих почиталось до полутораста...

Уже в ее первые дни в России перед пятнадцатилетней умненькой девочкой Екатериной предстал призрак переворота – Рижский замок, где некоторое время находилась свергнутая правительница Анна Леопольдовна… В Петербурге она увидела саму Императрицу Елизавету – живое воплощение заговора. Видела она ее в гвардейском мундире, пьющей с участниками переворота, лейб-компанцами – главным орудием революции. Одна рота решила дело! Да и вся история России в XVIII веке, которую добросовестно выучила Екатерина, была историей победных дамских заговоров...