ПСИХОЛОГИЯ УЖАСА | РАССКАЗЫ

— Открой дверь, у меня руки заняты твоим пиджаком, который ты, как трус, забыл на спинке стула, — голос Яны сочился ядом, перекрывая гул проезжающих по проспекту машин. Она стояла у пассажирской двери черного седана, демонстративно отставив ногу в туфле на шпильке, и всем своим видом излучала оскорбленное достоинство. Максим нажал кнопку на брелоке. Замки щелкнули сухо и коротко, как затвор пистолета. Он не смотрел на жену. Его взгляд был прикован к пятну на лацкане собственного пиджака, который Яна скомкала в руках...

— А ты, Мариш, я смотрю, сковородки-то совсем не прокаливаешь, покрытие уже пузырится, — голос доносился из глубины квартиры и был таким бархатным, таким обволакивающе-наглым, что Марина застыла в прихожей с ключами в руке, не донеся их до полки. — Коленька любит, чтобы корочка была хрустящая, а на таком старье только горелки делать. Да и масло ты берешь рафинированное, в нем ни души, ни пользы. Пластик один. Марина медленно сняла пальто, ощущая, как привычный мир дает трещину. Ей показалось, что она ошиблась дверью, этажом, домом, может быть, даже реальностью...

— Ты не видела мои плавки? Ну те, синие, с пальмами? Я точно помню, что кинул их на кресло, а сейчас там только твоя кофта валяется. Голос Игоря доносился словно сквозь толстый слой ваты. Наталья с трудом разлепила глаза. Потолок плыл, закручиваясь в тошнотворную спираль, а во рту пересохло так, будто она наелась песка. Каждое движение отзывалось тупой, ломотой в суставах, словно кто-то методично выкручивал их плоскогубцами. — Игорь... — прохрипела она. Собственный голос показался ей чужим, скрипучим и жалким...

— Да что ж это за уродство такое! — Паша всплеснул руками так театрально, что у него даже рукав куртки задрался, оголяя дешевые часы на запястье. — Крис, ты посмотри! Это ж надо было так притереть и свалить! Вот люди пошли, а? Ни стыда, ни совести. Гниды, просто гниды. Кристина стояла молча. В её правой руке, обтянутой тонкой кожаной перчаткой, был крепко зажат ключ с брелоком. «Мазда» цвета «красный кристалл», которую она забрала из салона всего две недели назад, еще вчера вечером сияла под фонарями, как леденец...

— Ты оглохла, что ли? Я третий раз повторяю: подъем! Голос Виталика не просто звучал в комнате, он врезался в воспаленный мозг Ольги тупым ржавым сверлом. Каждое слово отдавалось в висках пульсирующей болью, а свет, пробивающийся сквозь щель в плотных гардинах, казался нестерпимо ярким, выжигающим сетчатку. Ольга попыталась сглотнуть, но горло словно набили битым стеклом вперемешку с песком. Она с трудом разлепила веки. Виталик стоял над кроватью уже полностью экипированный. На нем были старые,...