ПСИХОЛОГИЯ УЖАСА | РАССКАЗЫ

— Доброе утро, моя будущая миллионерша! — Глеб стоял у плиты в одних трусах, энергично помешивая лопаткой что-то шкворчащее на сковороде. Он сиял, словно выиграл в лотерею или только что принял запрещенные препараты. Оксана застыла в дверном проеме кухни. Телефон в её руке вибрировал мелкой дрожью, но это была ничтожная тряска по сравнению с тем холодом, который сковал её внутренности. Экран всё ещё светился ядовито-зеленым уведомлением от банка: «Кредит на сумму 2 500 000 рублей одобрен и зачислен...

— Мяса побольше положи, он с жирком любит. И перца сыпани, только не того, красного, а из мельницы, — голос доносился из глубины квартиры, приглушенный, но отчетливо хозяйский. — Да знаю я, не учи, сто лет ему готовила, — отозвался женский голос, незнакомый, с легкой хрипотцой. — Антош, тебе хлеба отрезать или батон будешь? Жанна замерла, так и не вытащив ключ из замка изнутри. Пальцы, сжимавшие холодный металл, одеревенели. Она вернулась на три часа раньше — встреча с заказчиком сорвалась, и единственным желанием было принять горячий душ и лечь пластом...

— Рома, где чертова синяя папка? Я точно помню, что клала её сюда, поверх договоров по ипотеке. Там ваучеры на отель и страховки. Мы вылетаем через пять дней, мне нужно проверить, все ли распечатано. Кристина с грохотом задвинула ящик комода, отчего стоящая сверху фотография в рамке жалобно звякнула. Она уже десять минут металась по спальне, вытряхивая содержимое полок на кровать. Нервы были на пределе. Последний месяц на работе выдался таким, что единственное, что удерживало её от увольнения, — это заставка на рабочем столе с видом на бирюзовую лагуну и точная дата вылета...

— Маш, ну ты чего там застряла? Заходи давай, только аккуратнее, боком, боком! Не задень ящик с «Бычьим сердцем», это элитный сорт, я его еле допёр на пятый этаж! — голос Павла звучал из глубины квартиры неестественно бодро, с какими-то новыми, распорядительными нотками, которых Мария раньше за мужем не замечала. Мария застыла на пороге, так и не вытащив ключ из замочной скважины. Дверь была не заперта. Вместо привычного запаха кондиционера для белья и, возможно, разогретого ужина, в нос ударил густой, влажный и тяжелый дух...

— Ты разрешил своей бывшей жене с детьми пожить в нашей даче всё лето, даже не спросив меня? Ах, им нужен свежий воздух? А мне ты сказал, что мы не поедем туда в этом году, потому что там идет ремонт! — прошипела женщина, увидев в соцсетях фото чужих детей в своём гамаке. Ольга не кричала. Её голос звучал ровно, почти механически, как навигатор, сообщающий о том, что водитель пропустил поворот и теперь едет в пропасть. Она сидела за кухонным столом, сжимая смартфон так, что побелели костяшки пальцев, но на лице не дрогнул ни один мускул...

— Мам, а Лидия Петровна сказала, что контурные карты надо к среде купить, старые не подходят, — Пашка с грохотом опустил рюкзак на кухонный диванчик и потянулся к тарелке с нарезанным сыром. Ольга замерла с чайником в руке. Вода в носике еще не закипела, но внутри у нее самой, казалось, температура мгновенно подскочила до сотни градусов. Она медленно поставила чайник обратно на подставку и повернулась к сыну. — Кто сказал? — переспросила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Какая Лидия Петровна? У вас географию ведет мистер Эванс...

— Они сказали, что это был сложный фишинг. Или скимминг. Я, честно говоря, не совсем понял, там эти специалисты из службы безопасности сыпали терминами, как из пулемета, — Андрей нервно постукивал пальцами по столешнице, не поднимая глаз от чашки с остывшим чаем. — Говорят, сейчас хакеры научились подделывать даже биометрию. Снимают деньги так, что ни одно уведомление не приходит. Представляешь? Просто заходишь в приложение, а там — ноль. Пустота. Марина сидела напротив, неестественно прямо, положив руки на колени...

— Какого чёрта ты отобрал у моего сына от первого брака подаренные бабушкой деньги на день рождения, чтобы пропить их с друзьями в бане? Ты украл у ребенка мечту о велосипеде, потому что тебе «не хватало на поляну»? — визжала жена, обнаружив заплаканного ребенка и перегар мужа. Антон стоял в дверном проеме кухни, привалившись плечом к косяку, словно мешок с картошкой, который неудачно сгрузили в угол. Его лицо, пунцовое и распаренное после парилки, лоснилось жирным блеском, а глаза, мутные и расфокусированные, блуждали где-то в районе Марининого уха, не в силах зацепиться за взгляд жены...

— Ты разбил мою машину, на которую я копила три года, катая на ней свою любовницу, а мне соврал, что её угнали со двора! Саша, ты думал, я не увижу фото с места аварии в группе в соцсети, где ты стоишь в обнимку с какой-то блондинкой? — орала Ирина, тыча телефоном в лицо мужу, у которого были забинтованы руки. Экран смартфона светился ядовито-ярким пятном в полумраке прихожей. На фото, сжатом алгоритмами социальной сети, но всё ещё предательски четком, красовалась катастрофа. Её вишневая «Тойота», её гордость, её материализованная свобода, лежала в придорожной канаве под неестественным углом...

— Ты накормил нашу дочь клубникой, зная, что у нее на неё аллергия, потому что твоя мама сказала, что аллергия — это выдумки врачей и организм должен привыкать! Саша, мы чуть не потеряли ребенка, пока ты слушал бредни своей матери! — сказала Оксана. Её голос не дрожал. Он был плоским, глухим и шершавым, как наждачная бумага. Она стояла в прихожей, все еще сжимая в руке ключи от машины, и смотрела на мужа, который аккуратно, стараясь не запачкать носки, расшнуровывал кроссовки. В квартире пахло сладостью...

— Чёрт, да открывайся ты уже... — прохрипела Елена, пытаясь попасть дрожащим ключом в замочную скважину. Пальцы совершенно не слушались: они были красными, распухшими от холода и покрыты коркой грязного мазута, въевшегося в кожу. Замок наконец поддался с сухим щелчком. Елена навалилась плечом на дверь, вваливаясь в прихожую. Теплый воздух квартиры ударил в лицо, но вместо облегчения он принес тошноту. Пахло не домом, не уютом, а застоявшимся перегаром, кислым запахом дешевого разливного пива и вяленой рыбой...

— Ты уверен, что это хорошая идея? Тут всё-таки закрытое пространство, — голос Максима звучал неуверенно, приглушенно, словно он говорил из-под подушки. — Да брось ты, сын! Что я, не в своем праве? Мы мужики или кто? Всю жизнь так сидели, и ничего, никто не помер. Нормально всё будет, проветрим потом, делов-то. Давай, подставляй, а то пепел уже падает. Лена остановилась перед входной дверью, пытаясь отдышаться. Легкие свистели, словно старая гармошка, из которой выдавливали последние звуки. Очередной...