Просто Папа и Василиса

Первый снег всегда приходит как будто не к зиме, а к людям — проверить, что мы помним, а что уже забыли. В то утро я проснулась раньше будильника. В квартире было тихо, как бывает только в декабре, когда дом ещё спит, а батареи уже гудят, будто в них кто-то варит суп. На кухне пахло вчерашними мандаринами — мы купили их накануне «чтобы было настроение», но настроение, как назло, на кассе не пробивают. Я подошла к окну, отодвинула тюль и замерла. Двор, который вчера вечером был просто двором — серым, мокрым, со следами шин и рыжими листьями, прилипшими к асфальту, — за ночь стал другим...

Снег выпал ночью — густой и тяжёлый, не для открыток: будто город просто засыпали сверху и ушли. Утро пахло мокрой шерстью варежек и горячим железом батареи. На кухне тихо урчал чайник, и окно было в белой сетке — не инея, а следов от пальцев, когда она торопливо закрывала форточку. Оля проснулась раньше будильника. Так бывает, когда внутри давно зреет что‑то важное, а сказать это никак не получается. Она лежала, слушая, как в соседней комнате дышит сын — ровно, по‑детски, так, будто мир не умеет обманывать...

Снегопад начался ночью, тихо, почти украдкой. Город ещё бодрствовал: где‑то хлопали двери подъездов, на остановке спорили две женщины — ехать на автобусе или вызвать такси, над ближайшей шаурмечной вился пар, пахло жареным мясом и пряностями. Люди спешили, как всегда в будни: кто‑то бежал на позднюю смену, кто‑то возвращался домой с усталым лицом и тяжёлой сумкой. Аркадий сидел у окна и листал ленту новостей на телефоне, а на улице уже начали свой хоровод первые редкие снежинки. Он только что допил чай, аккуратно поставил кружку в раковину и понял, что уже минут десять смотрит в одну точку...

Последний день декабря тянулся удивительно долго. За окном лениво падал мокрый снег, и по стеклу тянулись тонкие кривые струйки воды. В квартире пахло картошкой из духовки, луком, который только что пережарили, и мандаринами — Катя всё‑таки купила маленький пакетик, не удержалась. Она стояла у окна с чашкой чая и смотрела на двор. Во дворе уже было оживлённо: соседи заносили в подъезд торты в блестящих коробках и пакеты с подарками. Один мужчина осторожно нёс большую коробку в золотой бумаге, чуть не поскользнулся, усмехнулся и быстрее зашёл в подъезд...

Телефон лежал на краю стола и молчал — обычный чёрный прямоугольник в чехле. Андрей Семёнович сидел на кухне в тёплых тапках и смотрел то на телефон, то в окно. За окном, как всегда, шла своя жизнь: кто‑то спешил на работу, торопливо хлопая дверями машин, соседский мальчишка в ярко‑красной шапке тащил куда‑то рюкзак почти с себя ростом. У всех дела, планы, встречи. — У него тоже, — тихо сказал он вслух и отодвинул телефон чуть дальше, чтобы не смотреть так пристально. На холодильнике висела открытка,...