Лана Лёсина | Рассказы

Воткинск, Вятская губерния. 1840 год. Маленький Петруша Чайковский сидел за роялем в гостиной и наигрывал незатейливую мелодию. Ему было всего семь лет, но пальчики уже уверенно находили нужные клавиши. – Илья Петрович, посмотрите на сына! – восторженно говорила жена горного инженера Чайковского. – Он же музыку чувствует лучше взрослых! – Александра Андреевна, не морочьте мальчику голову, – строго отвечал отец. – Лучше бы французский изучал да арифметику. Музыкой сыт не будешь. А Петруша играл и не слышал родительских споров...

— Вот бы и мне туда, где тихо, — печально вздохнула Устинья, разглядывая через оконное стекло пустую дорогу, что вела от дома куда-то в неведомые дали. Больше всего на свете ей сейчас хотелось покоя. В душе, вокруг и... просто не думать обо всём этом сегодняшнем неприятном дне! А вместо этого приходилось идти у дочки на поводу. Мало того, что она оставила ей внука, так теперь везёт еще и мужика. Съякшалась с ним в городе, живут вместе, а к матери только сейчас решилась показать. Недовольная всем...

Не родись красивой 47 Начало Зойка, выглянув в окно, видела, как Кондрат оседлал коня, подтянул подпругу и, не оглядываясь, пустил гнедого вдоль улицы — туда, куда вела дорога к кирпичному заводу. Ястребок нервно переступал копытами, чувствуя напряжение хозяина. Кондрат спешился, привязал коня к столбику у входа и двинулся вперёд — к распахнутой настеж большой тяжелой двери. Нутро кирпичного завода встретило Кондрата гулом, жаром и тяжёлым запахом глины. Воздух внутри помещения дрожал от жара печей, от стука форм, от тяжелого земляного запаха...

Марина торопливо расстелила на диване новое постельное белье и еще раз окинула взглядом гостиную. Солнечный свет играл на свежевымытых окнах, детские игрушки были аккуратно сложены в корзину, на кухне ароматно булькал борщ. — Бабушка скоро приедет? — спросил пятилетний Данила, уткнувшись в ее платье.— Скоро, солнышко. Бабушка Валя будет жить с нами и помогать. — А папа рад? — с детской прямотой спросил Кирилл, близнец брата. Марина замялась. Рад ли Андрей? Вчера вечером он молча кивнул на ее предложение, но в глазах мелькнуло что-то неопределенное...

Не родись красивой 46 Начало В один из душных июльских вечеров, когда над деревней лежала золотистая пелена заката, Кондрат вышел из дома. Сидеть под взглядами родителей, чувствовать их тревожное молчание он больше не мог. Изба стала тесной, душной, словно стены её давили со всех сторон. Одел чистую рубаху, вышел во двор, и направился к околице — туда, где вечерами собиралась вся деревенская молодёжь. Там играла гармонь, девчонки смеялись, парни что-то обсуждали, иногда по-доброму подтрунивали друг над другом...

Повелительница стиля 5 Начало С тех пор у нахрапистой, уверенной и желающей завоевать мир моды, Габриэль Шанель дела пошли в гору. Было нелегко, истории разных вариаций, подобные той, что случилась с мадам Вер, повторялись с неизменной регулярностью. Шанель их преодолевала. Стремление и движение вперед делали свое дело. Габриэль стала законодателем моды и открыла себе дорогу в богемную среду. В 1910-20х годах она познакомилась с Сергеем Дягилевым — легендарным русским театральным деятелем, основателем балетной антрепризы «Русские сезоны в Париже»...

Анна стояла у подъезда, сжимая в руках пакет с продуктами, и не могла заставить себя подняться наверх. В окнах их квартиры на пятом этаже не горел свет — значит, Тимур дома, сидит в темноте с бутылкой и ждет очередного повода сорваться. «Господи, дай мне силы», — беззвучно прошептала она и потянулась к домофону. Дверь хлопнула еще до того, как Анна успела снять ботинки. — Где тебя носило? — рявкнул Тимур, выскакивая из кухни. Запах алкоголя ударил в лицо. — Час назад должна была быть! — Задержалась на работе, потом в магазин...

Не родись красивой 45 Начало Кондрат рвал и метал. Что бы он ни делал— всё валилось из рук. В груди стояла такая тяжесть, будто огромный камень лег на сердце и не давал ни дышать, ни думать. С тех пор, как он узнал, что Ольга ушла с Колькой в город, в нём будто что-то надломилось.Солнце стало слепее, ветер, холоднее, а работа, безрадостной. Где бы он ни был, в конторе, в поле, дома,, мысли возвращались к одному: Ольга и Колька теперь вместе. Эта мысль жгла, будто каленое железо. Он ругал брата так, что иной раз даже сам вздрагивал от поднимающейся внутри ярости...

Повелительница стиля 4 Начало — Габриель, познакомься, — встал Этьен, и в его голосе слышалась странная напряженность. — Это Артур Кэйпель. Мой давний друг. Мужчина поднялся и учтиво поклонился: — Мадемуазель Шанель, много слышал о вас. — Надеюсь, хорошего? — осторожно ответила Габриель. — Разное, — честно сказал Кэйпель. — Но больше всего меня заинтересовали ваши... деловые амбиции. Габриель переглянулась с Этьеном. Тот избегал ее взгляда. — Артур занимается финансами, — пояснил Этьен. — Инвестирует в перспективные проекты...

Юля считала до десяти, потом до двадцати, потом сбивалась и начинала снова. Мама сказала "полчаса", а стрелки на больших кухонных часах уже сделали целый круг. — Мам, ну где же ты, — шептала девочка, прижимаясь щекой к прохладному стеклу окна. Внизу мелькали редкие фигурки прохожих, но ни одна не была похожа на маму. Юля различала людей по походке — у мамы была особенная, чуть торопливая, словно она всегда куда-то спешила. Юля жила с мамой. Они уже привыкли быть вдвоем. — Я только в магазин, солнышко...

Не родись красивой 44 Начало Коля говорил с такой тоской, с такой горячей нежностью, будто хотел своим голосом заглушить боль любимой. Ольга подняла на него глаза — большие, доверчивые, чуть блестящие от усталости. В них было что-то детское, ранимое. — Коля… я привыкну, — тихо сказала она. — Анфиса говорит, что все так начинают. Всем тяжело. Я же вижу: женщины вокруг тоже работают. И тоже устают. И им тоже больно. Но они выдерживают… и я вытерплю. — Нет, Олюшка, нет… — Николай покачал головой, будто отгонял плохую мысль...

Повелительница стиля 3 Начало Полчаса спустя Габриель, подоткнув юбку и сидела верхом рядом с Этьеном. Сердце колотилось от страха и восторга одновременно. — Как дела? —спросил Этьен. — Потрясающе! —ответила в ответ Габриель, и в этот момент поняла — вот оно! Вот та свобода, о которой она мечтала! Когда они остановились у ручья, чтобы дать лошади напиться, Этьен с восхищением смотрел на разрумянившуюся Габриель: — Вы удивительная женщина. — Почему? — Большинство дам упали бы в обморок от одной мысли о такой скачке...