Приют "Надежда Кузбасса"

Зима накрывает приют своим ледяным объятием, а я снова стою перед вольерами и чувствую, как сердце сжимается от безысходности. Каждый день одно и то же — кормлю, убираю, лечу, а они продолжают ждать. Просто ждать. И с каждым днем их взгляды становятся все более тоскливыми, будто они понимают, что время идет, а семьи все нет. Анфиса и Тимур... Они нашли друг друга в этом мрачном мире приютских будней. Сидят, прижавшись, словно понимают — только они есть друг у друга в этой бесконечной череде серых дней...

Декабрь снова накрыл приют своим равнодушным холодом. А я сижу и смотрю на эту маленькую черную тень, которую мы зовем Ночкой. Она молодая, да. Игривая, говорят. Стерильная - это точно знаю. Но что толку от всех этих правильных слов, когда в ее глазах читается вопрос, на который у меня нет ответа? Каждое утро она сидит вот так - на этом потрепанном коврике, среди голых стен, и смотрит. Смотрит так, будто знает что-то, чего не знаю я. Будто понимает, что время идет, а дом все не находится. Люди проходят мимо клеток, ищут что-то особенное, а черная шерсть - это не то, что сейчас в моде...

Опять этот мучительный взгляд. Опять эти глаза, которые смотрят через стекло фотоаппарата прямо в душу и разрывают её на части. Я знаю, что буду думать о них сегодня ночью, когда лягу спать. И завтра тоже. И послезавтра. Потому что каждый день в приюте начинается с одной и той же мысли - сколько их ещё умрёт, пока я буду искать им дом? За окном декабрьская стужа превращает мир в ледяную пустыню, а здесь, в тепле, сидит малыш, который не понимает, почему его жизнь остановилась на этом домике для животных...

Сижу у её вольера и думаю - что она видит в моих глазах? Усталость? Отчаяние? Или то самое предательство, которое прячется за словами "пока места нет"? За окном воет декабрьский ветер, а здесь, в приюте, такая же буря - только внутри каждого из нас, кто остался без дома. Фелиция лежит на своем потрепанном одеяле и смотрит. Просто смотрит. В её взгляде нет упрека - есть что-то более страшное. Понимание. Она уже знает, что такое ждать. Знает, что люди приходят, умиляются, делают фото... а потом уходят...

Снова эта пронизывающая тишина в приюте, когда даже собственное дыхание кажется слишком громким. Снова этот взгляд через решетку вольера - взгляд того, кто еще помнит боль, но уже начинает надеяться. И снова я понимаю, что мое сердце не выдержит еще одного расставания... Апрель... Какая ирония судьбы в этом имени. Месяц пробуждения, а он едва выжил на тех развалинах. Месяц надежды, а его задние лапы навсегда остались в прошлой жизни. Он сидит в своем углу, и я вижу, как его темные глаза изучают каждый звук, каждое движение...

Знаете, что такое настоящая боль? Это когда видишь, как существо, которое должно свободно бегать по полям, сидит в вольере и благодарно виляет хвостом за любую крошку внимания. Это когда понимаешь, что её "счастливая" улыбка - всего лишь попытка выжить в мире, который уже давно от неё отвернулся. Марта сидит на своём ковре уже который месяц. Этот бордовый ковёр с узорами стал её целым миром - больше ей ничего не принадлежит. Даже этот маленький клочок пространства не её собственный, а временный приют между четырьмя сетчатыми стенами...

Есть боль, которую не опишешь словами. Когда смотришь на существо, которое уже не верит в добро, но все еще дышит. Чип - это история о том, как жестокость мира ломает души, но не убивает их окончательно. Слепота - это не самое страшное, что с ним случилось. Страшнее то, что живет в его сердце. Недоверие, застывшее там навсегда, как лед в зимней луже. Он не видит мир глазами, но чувствует его всей своей израненной душой. И этот мир причинил ему столько боли, что теперь каждое прикосновение - это угроза...

Сколько можно говорить о том, что стерилизованные кошки не нужны? Что "не плодятся" - значит, не интересны? Шуша лежит на своем местечке и молчит. А я хочу кричать от бешенства и отчаяния. Помните, как она металась по клетке? Как шарахалась от каждого движения, от каждого вздоха? Бежала сломя голову, прижимаясь к стене так, будто готовилась раствориться в ней навсегда. Люди для неё были монстрами, а прикосновение - пыткой. Мои зооняни творили чудеса месяцами. Оставляли лакомства на расстоянии вытянутой...

Мое сердце разрывается каждый раз, когда я захожу к Ксюше. В приюте так много историй боли и страданий, но эта черно-белая крошка особенная. Она из отдела гастро - тех, кто пережил ужас проблем с пищеварением, кому нужен особый корм, особая забота, особая любовь. зеленые глаза полны грусти и надежды Смотрю на эти изумрудные глаза и понимаю - она знает, что время идет. Каждый день в приюте - это не просто день. Это день без семьи, без своего уголка, без человека, который назовет ее по имени с нежностью...

Декабрьское утро в гастроотделе пахнет одиночеством и гипоаллергенным кормом. Стены хранят тишину, которую нарушает только шуршание пакетиков с лечебной едой. Здесь живут те, кого жизнь потрепала сильнее остальных. Здесь живет наша Муся. огромные глаза просят понимания и тепла Мусин день начинается с обхода зоонянь. Я вижу, как она прислушивается к шагам в коридоре, как напрягаются ушки при каждом звуке. Ей кажется, что сегодня за ней придут. Что сегодня дверца откроется не для смены миски, а для новой жизни...

Пятница... День "стольника", как мы его называем. Какая горькая ирония - собирать по сто рублей, когда впереди маячат январь и февраль. Эти месяцы я уже научилась бояться больше за все время приюта. Потому что это время после праздничное самое тяжелое у людей. Порой и не до хвостов. Сегодня обходила всех подопечных и понимала - каждый взгляд, каждое движение хвоста - это отчаянная просьба о жизни. Они не знают, что такое "кризис", "подорожание кормов" или "снижение пожертвований". Они просто хотят есть...

Минус 34 за окном. И пусть в приюте тепло - круглосуточно топим, не экономим на этом - но холод все равно пробирается. Не через стены, а прямо в души наших малышей. Глазки опять заплакали, сопельки, вялость. Словно мороз высасывает из них последние силы. белый котенок у мисочки Фунтик держится молодцом. Крупный, сильный - ему хватает сил бороться с простудой. А вот беленькие Шерлок и Шарлиз... Боже, как же они меня пугают! Всегда выглядят так, будто вот-вот... Нет, не могу даже подумать об этом. То ли генетика проклятая, то ли мы слишком рано отняли их от мамы...