Двое из поколения Икс и две собаки

— Как я выгляжу? — Снежная Баба мучилась от отсутствия зеркала. Сорока, к которой она обратилась с вопросом, от неожиданности вспорхнула на ветку. — Да ты не бойся! Просто люди — редкие эгоисты! Слепили, а зеркало не предоставили. Я теперь страдаю от неизвестности. Ведь каждая женщина хочет знать, как она выглядит. Я вот чувствую, что у меня голова ненадежно держится… Но если это красивая голова, то я потерплю. Сорока придирчиво осмотрела Снежную Бабу. — Ну что я тебе могу сказать… Тот, кто тебя лепил — не скульптор! Это точно...

Доброта жила у Михалыча, сколько себя помнила. Она была самой обычной Добротой. Не публичным Героизмом из разряда: «Опа! И весь мир спас!» и не вселенским Всепрощением, которое блаженно призывает подставлять под удары щеки. Обыкновенная, ничем не примечательная Доброта. Они с Михалычем кормили птиц зимой, помогали бездомным собакам и кошкам. Дружили, любили, жили, как умели. Были счастливы тихим, спокойным счастьем. Доброта и думать забыла, что по земле ходит Смерть. Уж больно она не вписывалась в их с Михалычем будни...

Дед Мороз сошел с электрички, закинул рюкзак на спину и пошагал вглубь садоводческого массива. День сегодня складывался как нельзя хуже. Для начала, на складе выдали шубу почему-то синего цвета! Когда старик возмутился, толстый кладовщик предложил ему «не выпендриваться и брать, что есть». Дед вздохнул, глянул на необъятную фигуру хранителя шуб и выпендриваться не стал. Взял мешок с реквизитом. Обругал себя за нерасторопность: сам ведь виноват — долго собирался, на склад последним пришел. Вот и приходится довольствоваться остатками...

Рокер родился обычным беспородным щенком. Сопел, как и пятеро других, уткнувшись носом в теплый мамин бок, ел, неуклюже гулял по загончику. Эти воспоминания сохранились где-то в уголочке памяти. Подернутые розовой дымкой. Детские беззаботные воспоминания. Отчетливо из детства пес запомнил только один день! Тот, когда Рокер перестал быть обычным. *** Все обитатели двора любили хозяйку. Вечно уставшую, тихую, худенькую женщину. Она излучала доброту и покой. Даже полудикий эгоистичный кот Шершень и тот смущаясь мурлыкал, когда хозяйка, что-то ласково приговаривая, гладила его пятицветную шерсть...

К большой рыжей собаке, живущей на одном из участков СНТ «Дружба» Бабка привыкла. Уже считала, что быть облаянной, по дороге в магазин это ритуал. На собаку она, конечно, не обижалась. Пес жил в будке, частенько лежал на крыльце и ему, наверняка было невероятно скучно. Поэтому он развлекался, облаивая редких, проходящих мимо дачников. Хозяином большого рыжего пса был сторож СНТ. С тех пор как выпал снег Бабка в магазин ползала редко. Да и что там делать. Ест она немного. Собакам еду по интернету заказывает...

Город был старым. Он давно устал от людей. Иногда мечтал, чтобы прилетели инопланетяне и забрали всех горожан на опыты. Это было единственным вариантом, чтобы избавиться от них без ущерба для себя. Но пришельцы лететь не спешили. Горожане плодились: ползали по улицам, ругались в очередях, сигналили в пробках. В общем — раздражали! А еще, Город заметил, что каждое следующее поколение горожан хуже предыдущего. Человечки становились все более жадными, злобными, жестокими. Может, вырождались, а может, наоборот — эволюционировали таким странным образом...

— Ты сегодня, что на работу не идешь? — удивленно подняв одну бровь, спросила Зрелость. — Что это за саботаж?! Старость натянула плед на голову и отвернулась к стенке. Но от разумной и правильной зрелости за каким-то пледом не спрячешься! Достанет. Это тебе не Юность. Легкая, озабоченная только своими сиюминутными проблемками. Старость вздохнула, откинула плед и села на диване. Исподлобья глянула на приставучую Зрелость. — Никакой это не саботаж! Просто не хочу идти! Не вижу смысла! А знаешь что! Давай-ка, ты за меня сегодня выйдешь...