Платон Караваев

На русской посельщине День усекновения честныя главы Иоанна Предтечи, Крестителя Господня (11 сентября по новому стилю), слыл за «Ивана Постного», а в некоторых углах Руси прозывался «Иваном Полетком». Сей строгий постный день переламывает осенний мясоед через две недели успенских разговин.   Русский этнограф XIX века Аполлон Коринфский красноречиво писал: «Иван Постный» обходит весь светлорусский простор, а памятует о нем и обо всех приуроченных к нему благочестивых обычаях верный боголюбивой старине...

Акромя красного угла с Божницей в русской избе имеется ещё один центр - печь. Без оной человеческая обитель для наших предков была такожде немыслима.  Печь и покормит, и пригреет, и убаюкает, и вылечит, и вымоет тело, и пропарит кости. Печь во всех смыслах превращает все нечистое в чистое. Самое слово "изба" происходит от "истопка". Добрый крестьянин никогда в печной огонь не плюнет и не будет при нем ругаться. Заметают его только чистой метелкой, и обязательно осеняют крестом. При "наряде нутра",...

Около четырехсот лет назад на северо-восток от комельских чащоб, в глухой деревушке, затерявшейся на лесных берегах северной реки Сухоны, в простой крестьянской семье родился праведный человек, который с молодых лет облачился в разодранное рубище и встал на путь юродства. Ходил он по городам и весям с молитвой на устах, босой зимой и летом, не имея, где главы приклонить. Пищей были хлеб и вода, да и те принимал лишь постольку, чтобы не помереть с голода. Потом поселился в городе Тотьма в хижине близ храма Воскресения Христова, на берегу Сухоны...

Выреза, облипы, голяшки, навески - в разных краешках Руси на свой манер называли наличники на окнах. Окно в русской избе - межа света и тьмы, связь человека с солнцем. Потому частехонько* на наличниках и присматриваем фигуру солнышка, примету света, тепла и благожительства. Оконце для доброго крестьянина - ещё и око в мир инный*. Всякая весть, слышанная через оконце, была для него наособицу* и сулила крутой изворот жизни...

Молодь* крещеная, кто порешила обрачиться*, бережливо хранила завет седых предков: наперед испроси у отца да матери родительского благословения, что на воде не тонет, на огне не горит. Иначе не будет доброго житья-бытья. Порядок для новоженов* един спокон века: икону целуй, там отца и мать, а там хлеб-соль, да живи как под крестом, так и под венцом. Бывали и ослухи негодные, кто по дурному своенравию шли под венец втай*, без воли родительской. Таковые браки крадом, убегом, на воровской манер, почитали на миру сущим окаянством, а сих молодых своенравцев осуждали да виноватили...