Платон Караваев

Молодь* крещеная, кто порешила обрачиться*, бережливо хранила завет седых предков: наперед испроси у отца да матери родительского благословения, что на воде не тонет, на огне не горит. Иначе не будет доброго житья-бытья. Порядок для новоженов* един спокон века: икону целуй, там отца и мать, а там хлеб-соль, да живи как под крестом, так и под венцом. Бывали и ослухи негодные, кто по дурному своенравию шли под венец втай*, без воли родительской. Таковые браки крадом, убегом, на воровской манер, почитали на миру сущим окаянством, а сих молодых своенравцев осуждали да виноватили...

В последний день лета по нонешнему стилю Русский Мир почитал память мучеников Флора и Лавра, покровителей домашней животинки. На русской посельщине величали сей день Фроловым, Лошадиным или Конским праздником, Лошадиными именинами или Днем лошади. На Новгородской стороне гутарят, что с открытием честных мощей сих святых угодников прекратился падеж скота.  А на Орловщине бают, что Фрол и Лавр хаживали по Руси, строили честным християнам дома и рыли им колодези. Пастухи да табунщики, ежели теряли коней, воздыхали сердешной молитвой к Фролу и Лавру...

Фасадом двора у крестьянского большака были ворота, а облик избы формировали наличники. Оформлялось всё это строго индивидуально - одинаковые ворота и наличники не повторялись, а орнамент никогда не был случайным и нёс определённый сакральный смысл. Сейчас большинство современных жителей сельской местности вместо традиционных ворот предпочитают профнастил. А сайдинг на фасадах домов повсеместно вытесняет наличники. На этом экономят... В первой главе Библии про сотворение мира есть такая строка: И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма...

“Чей конь - того и деньги”, - мерекали* на Руси, и ясно дело: особливо разумели то конокрады. Кумекали они, что худой тот вор, кто окрест себя огребает. Стало быть, комоней* утуривали* всё боле бродячьи цыганы. А барышник, кто промышлял куплей и продажей покраденых лошадей, творил своё лихое действо на свой хитрый пошиб*. Такому барышнику цыганы приводили комоней, угнанных издалече. А на замен получали от него тех, кого прибрали по соседству. Частехонько конокрады бедокурят на базарах да ярманках...

На Руси баили: плут обувшись в рот влезет. А коли влезет, то уж пеняй на себя, что так широко рот открыл. “Ежели у тебя растратили что, то, значит, ты сам виноват. Не доверяй кому не след, тут и винить некого”, - так говаривали дошлые* мужички с ростовской стороны Ярославской губернии. Сноровистый малый завсегда заприметит среди обочных* того, кто не прочь по чужим закромам погулять. Поелику тут и жалобиться негоже. Бывальцы* доверяют только свойскому и благонадейному человеку, то бишь обман посредь односельцев случается испоредка* и ежели что - кончается бранью, не боле...

На Илью до обеда - лето, после обеда - осень! На русской посельщине* по мудрому народному слову в Ильин день (2 августа) кончались теплые красные денечки, прощалась Русь с ведреным летом: Илья лето кончает, да жито зажинает; первый сноп - первый осенний праздник! До Ильина дня сено сметать - пуд меду в него накласть, после Ильина - пуд навозу! До Ильи поп дождя не умолит, после Ильи - баба фартуком нагонит; до Ильина дня и под кустом сушит, а после Ильина дня и на кусту не сохнет!  До Ильи дождь...

Как говаривала седая посельщина, щи да каша – пища наша, посоли их, поперчи - будут добрые харчи. Токмо трапеза для наших предков почиталась таинством, оттого за столом в красном куту* под святыми образами домочадцы держали себя как в церкви. А снедь в избе во всякую пору была разной. Весной, в ожидании новин, стол небогат, а в осень апосля жатвы можно и пировать. Главное - помнить о запасах до чередного урожая. На Ярославщине, в Ростовском стороне, в обыднях* главным яством был хлеб, а засим - картопля да капуста...

Седая старина баила*: хлеб на стол - и стол престол, а кто не окстясь за стол садится, с тем ест и пьёт диавол. Не понапрасну стол ставили на чистую половину избы под святые образа - в Красный кут*, передний угол, в дальнее место от печи. Тутова домочадцы Богу молились да под оком Господним вершили наипаче веские дела: препятства насущные разрешали, старшие младшим наказы давали и, вестимо, брашно* вкушали. Стол спокон века почитался ладонью Божьей, местом священным. Оттого изба без стола - не дом, не жилище...

Всякая семеюшка на Руси бескрайней хранила завет седой старины: без труда нет добра, хлеб даром не даётся да хороша вера у дела. За труды-заботы-хлопоты насущные в семействе завсегда держал ответ его голова - большак. На могутных* плечах большака да воедино с ним всех взростных* мужичков-домочадцев - то бишь с сыновей да неотделённых братцев - лежит самый притужный* полевой, лесной и всяк другой тягой* труд, что требует дюжей силушки мужеской да седьмого пота. С работой попроще - той, что по дому, в огороде или на поле - справлялась женская пола* семейства...

Всех работ не переработаешь, однакось без дела жить - токмо небо коптить. Вот и ходит мужик в батраки-работники, в чужие люди, коли нужда толкает. Наёмные страдники бывали годовые - те, что спину гнули по году, да бывали летние - те, что батрачили о летнюю пору. По заведённому обиходу крестьяне присматривали себе в наём тяжателей* на базарах-ярманках недалёче от трактиров и харчевен. Как токмо в деловом разговорце о сроке да хабаре* сговорятся, так идут в трактир закрепить согласие косушкой*, другой, третьей магарыча...

Что наткалось да напрялось, то и в приданое досталось. Предсвадьбешных договоров о неустойках, закладе, дарах на Руси николи* не писывали. Посему дары несли друг дружке произвольные - кому чего не жалко. А вот уговоры о приданом почитали особливо. От бедной невесты жидали деревянный горшок да свиной рожок. А у девки из имовитой* семьи приданое разнообразилось. Глядишь, и животинку принесёт - телушку, ярку* али подсвинка. У такой и одёжу попросят: зипун*, полушубок, понявы*, подпояски* да суконку* какую...

На Ростовской стороне Ярославской губернии братцы-молодцы живали, как сказывали: “Мы сеем всё то, что севали наши деды-прадеды. А те были не глупше нас, грешных, да вестимо* ещё и пребогаче.” Яровые содили в глиноватую почву, а картофей в песчищу*. Взгорячённую клюсю* изразу* не поили. Новорождённую телятку в зиму в холодном хлеву не оставляли - и все иншее* нехитрое знатьё обихода хранили в строгости да не забывали. “А в том, что деется на земле да на небе, - говорили они, - ведать не можем. Всё сие - от Бога, и сокрыто оно Богом от наших грешных очей...