Писатель со стажем | Евгений Палыч

Музыка врезалась в уши тупым ножом. Настя поморщилась, пытаясь найти в этом грохоте хоть какой-то ритм. Четыре года назад она была завсегдатаем таких мест, а сейчас её сюда затащили подруги — «развеяться, пока твой Сергей на вахте». Вспотевшие тела, мигающий свет, запах алкоголя и духов — всё смешалось в тяжелый ком, заставляющий её то и дело тянуться к телефону. Сообщений от мужа не было. — Настюха, хватит киснуть! — Марина, хмельная и счастливая, дернула ее за руку. — Он там вкалывает, а ты что, должна дома сидеть? — Да я просто...

Железная дорога всегда казалась Макару бесконечной. Стальные рельсы тянулись вдаль, как жизнь — необъятная, холодная и неумолимая. Поезд замедлил ход, и он прижался лбом к пыльному стеклу. Облупившаяся краска оконной рамы оставила на его щеке рыжеватый след — точь-в-точь как на лице Ленки после того, как она ревела, размазывая тушь. Город встретил его равнодушием августовских пятиэтажек. Макар сошёл с электрички, поправил лямку рюкзака и потянулся. После месяца на Севере собственные движения казались чужими — будто тело принадлежало кому-то другому...

Звякнули ключи. Игорь толкнул дверь плечом — сумка на шестьдесят килограммов оттягивала руку. Три месяца на северной вахте. Три месяца снился этот момент — возвращение домой. — Маша! Я дома! Тишина. А потом — стук когтей по паркету. Когтей? В коридор выскочило что-то лохматое, черное, размером с небольшую овчарку. Существо замерло, разглядывая Игоря, потом негромко зарычало. — Ты кто такой? — Игорь опустил сумку. Нервно дёрнулась бровь. — Игорёш! — Маша выбежала из кухни, вытирая руки полотенцем...

— Ну что, Людок, опять одна куковать будешь? — Надежда Петровна поджала губы, глядя, как сын собирает чемодан. — Ой, не нравится мне эта ваша затея с вахтами. Нормальную работу найти не пробовал? Виталик только плечами пожал. Людмила, его жена, стояла в дверном проёме, прислонившись к косяку. Закатила глаза, но промолчала. — Мам, ну мы же говорили уже. Здесь я столько не заработаю, — Виталик запихнул последние носки в чемодан и застегнул молнию. — Три месяца там — и нормально так на руки выходит...

— Да вот ещё что! В доме жрать нечего! Холодильник пустой, как барабан. Деньги где? — Анна Петровна уперла руки в бока, глядя на зятя с таким выражением, будто он только что сбил её любимую собаку. Серёга скривился и плюхнулся на табуретку. Только с поезда, ноги гудят, башка квадратная после трёх месяцев на северной вахте, а тут тёща с её вечными претензиями. — Ма-ам! — Ленка выплыла из ванной, на ходу вытирая влажные волосы полотенцем. — Хватит уже! Мы же договорились. — Договорились? — Анна Петровна всплеснула руками...

Поезд притормозил, лязгнув всеми своими внутренностями. Максим дёрнулся, очнувшись от полудрёмы. За окном серели пригородные пейзажи — унылые гаражи, заброшенные склады, какие-то кривые заборы. Три месяца вахты за плечами, а впереди... впереди должен быть дом. — Следующая станция — конечная! — прогремело из динамика. Максим потёр лицо ладонями. Кожа на подбородке колючая, неприятная на ощупь. Трое суток в поезде, и он даже не удосужился побриться. Ну и ладно. Нинка и так примет. В кармане куртки завибрировал телефон...

Звякнул домофон. Автоматически провел картой. Ступени — как обычно, семнадцать. Это я еще в первый день сосчитал. Усталость тяжело повисла в плечах, заставляя сутулиться, хотя сумку я уже оставил в багажнике. Три месяца вахты, вместо положенных трех с половиной. Могли бы еще спасибо сказать, что согласился на замену. Хотя кому сказать? Бригадир только зубы скалил, когда бумаги подписывал. Дверь открыл своим ключом, тихо. Привычка такая — Света обычно днем дремлет, если смена вечерняя. В прихожей тишина, только из гостиной голоса...

Тимур терпеть не мог летать. В каждом самолете ему казалось, что двигатели работают как-то неправильно. То слишком громко, то с перебоями. Особенно ненавидел он посадку — когда земля приближается с такой скоростью, что сердце падает куда-то в район коленей, а потом подпрыгивает к горлу. Он протолкнулся в салон, волоча за собой потрепанный рюкзак. Голова гудела после трех месяцев на буровой. Болело где-то под левой лопаткой. От усталости или от холода — уже и не разберешь. Середина апреля, а там, на Севере, все еще минус двадцать...

Дверь поддалась с натугой — новый замок заедал. Колька на секунду замер на пороге, неловко балансируя с огромной спортивной сумкой. Весь дом спал, в четыре утра только он и вернулся — грязный, уставший, пропахший северным ветром и машинным маслом. Три месяца вахты вытянули все силы. — Тань? — позвал он в темноту квартиры, но в ответ только тиканье часов на кухне. Щелкнул выключатель, и Колька застыл с открытым ртом. Прихожая стала... другой. Светлее, что ли. Зеркало висело не там, куда он его вешал перед отъездом, а шкаф для обуви и вовсе переехал к противоположной стене...

Пакеты с продуктами резали пальцы. Марина перехватила их поудобнее и втиснулась в переполненный вагон метро. Ноги гудели после рабочего дня. Губы сами собой сложились в гримасу. Домой, только домой. — Простите, вы не Андрея Колосова жена? — раздалось сбоку. Марина дернулась от неожиданности. Высокий небритый мужик в потрепанной куртке смотрел на неё с таким удивлением, будто увидел привидение. — Да, а что? — она машинально одернула куртку, как будто на ней было вечернее платье. — Офигеть... — протянул он...

Звонок в дверь напугал меня до чертиков. Третий час ночи, муж на вахте уже второй месяц, кого там принесло? Накинула халат и поплелась к двери. Глазок показал размытую фигуру — какая-то девчонка с рюкзаком. — Кто? — спросила я хрипло, не открывая. — Мне нужен Олег Сергеич. Ковалёв, — голос дрожал, но настойчивый такой. Сердце ёкнуло и ушло куда-то в пятки. Олег Сергеич — это мой муж. Два года вместе, год женаты, и вдруг среди ночи какая-то малолетка его спрашивает? — Нету его, на вахте. А ты кто? Тишина...

Пакет. Вокзал. Такси. Все мелькало перед глазами Макса, как в дешевом фильме с набором банальных кадров. Три месяца вахты на Севере вымотали до предела. Единственное, что грело — мысль о родном доме, доставшемся от деда. Старенький, но крепкий дом с голубыми ставнями и скрипучей верандой. — Куда едем? — буркнул таксист, барабаня пальцами по рулю. — Сосновая, восемнадцать, — Макс потер заросший щетиной подбородок. — Только остановись у магазина на углу, ладно? Надо купить чего-нибудь к чаю. Сестра с мужем у меня живут, пока я на вахте...