Информационно-развлекательный канал.

Сентябрь дышал последним летним теплом. Воздух, золотой от солнца, был густым, как мёд, и город казался не реальным, а нарисованным на позолоте старой открытки. Я брёл по центру, механически выискивая в витринах школьную атрибутику, но мысли витали где-то меж облаков — таких же беспечных, как это утро. И тут я увидел её. На скамейке, будто сошедшая со страницы нежной акварели, сидела девочка. Подросток. Рядом, с озабоченным видом, говорила что-то мать, жесты её были мягкими, но настойчивыми. А дочь смотрела вдаль, за горизонт обыденности...

Это было в августе, в том самом 2016-м. Воздух над городом плавился от жары, а солнце, ослепительное и щедрое, заливало светом каждый закоулок. Я бродил по раскалённому центру, одержимый одной лишь мечтой о прохладном мороженом. И вдруг — увидел Её. Она сидела в тени старого каштана, вся погружённая в свои мысли, словно отдельная частица тишины посреди шумного дня. Сердце замерло на мгновение. Спасибо привычке — верный фотоаппарат всегда был со мной. Я успел поймать кадр: задумчивый профиль, луч света в волосах, вечность в одном мимолётном моменте...

На самом краю Оренбургской области, где холмы целуют небо, а степи уходят в бесконечность, приютилось село Артемьевка. Мой дедушка мне рассказывал, а ему его отец. В XVIII веке пришли сюда два брата — Артём и Захар. Земли были вольные, бесхозные. Поселились в четырёх верстах друг от друга, чтобы и помогать, и не мешать. Со временем их семьи разрослись в целые села — Артемьевка и Захаркино. Ещё до того, как в Артемьевке зазвенели школьные звонки и загудел трактор, жила здесь иная, патриархальная жизнь...

1. Автором культового снимка является Артур Засс (Arthur Sasse) из агентства United Press International. Кадр был сделан 14 марта 1951 года после празднования 72-го дня рождения Эйнштейна в Принстоне. Уставший от папарацци, ученый в ответ на просьбу улыбнуться показал язык. Это была спонтанная реакция, которую Зассу удалось поймать. 2. Отношение Эйнштейна: Да, Эйнштейну снимок настолько понравился, что он сам заказал несколько копий, обрезал их (убрал окружающих — супругов) и использовал как открытки для друзей...

Мой мир сжат до размеров светящегося экрана. Я пишу ей, пытаюсь пробиться сквозь цифровой шум, сквозь назойливый пиксельный «ветер» чата. Пальцы скользят по стеклу, а в голове — призраки классиков. «Я к вам пишу…» — строки из письма Татьяны к Онегину настигают меня, как упрёк. Сквозь голубой туман одиночества мне чудится насмешливый взгляд Пушкина, а за его спиной — встаёт её образ. Не Татьяны — нет! Гордой, прекрасной и опасной Наины. И это становится последней каплей. Я — гусар ночного эскадрона...