Филатов (рассказы)

Таня умерла в машине скорой помощи. Дорогу подновили еще в прошлом году, машина неслась споро. Горячка сразила молодую женщину накануне вечером, пунцовое лицо страдальчески корчилось, руки отяжелели. Над телом больной супруги, тихо чертыхаясь, хлопотал Олег: предлагал попить, гладил лоб, метался из кухни в комнату, суетливо возился за рабочим столом, елозя взглядом в мониторе компьютера. "Олежа не ругайся. Мне уже легче. Иконы висят в комнате. Не надо".  В окно прилетел плохо собранный снежный комок...

Наличник отрывали с хохотом. То ли из-за недостатка рваной силы, которая с первых наскоков не сумела одолеть вековую спайку деревянного кружева и бревен. Те будто почувствовали угрозу, налились, стали ширше, массивнее. Будто не желали отдавать иссохшийся от времени ажурный узор, заботливо прилаженный мастером. Той осенью Кириллу было тринадцать. Перед самым лицом своим он держал разжатую до состояния морской звёзды ладонь. Такую он видел недавно в разбухшем телевизоре. По экрану металась напряженной нитью искристая рябь...

К сожалению, Маша сошла с ума. Нарушилась в эмоциональном плане. Я тоже для нее нарушился, когда отказался приезжать в Крым. Ее гибкое тело я смог рассмотреть еще летом прошлого года. Было из-за чего приезжать. Ягодицы оценил еще раньше - в марте. Она подсела ко мне за столик в Макдаке. Я пил молочный коктейль. Она перемалывала бургер, рвала его идеальными зубками, запивала колой. Так мы и познакомились. Она спешила в Третьяковку, я сказал, что никакой Третьяковки, судя по всему, ей не светит, поскольку понедельник...

Поругались два старика. Из-за хлеба. Я подошёл поближе, изворотился, путаясь под кореньями, выступившими наружу. Примостился на скамейке под сенью столетних клёнов. Ага, Трофим Сергеевич. Это первый. Лица не видать, борода, полощется на ветру. Второй Федор. Отчества не разобрал. Крепкий мужик, плечистый. - Ты хлеба мне, хотя бы кусок, предложил? Отвечай Федор (отчество зашамкалось). - Ты мою бабу почему тискал? Трофимка. Скользкий Трофииимка! Нашел чем попрекать. Никакого хлеба! - Я не тискал твою бабу! Она была ничейная...

У Тоньки отец залез не туда, куда бы он мог. Он умел многое. Пить, колотить, штопать, рассказывать о мировой литературе. Все это я не от себя ввинчиваю. Так говорила супруга Георгия Тимофеевича. Ей принесли стул. Она подвывала у роскошного гроба в пространстве высоченного храма - крупнейшего в русской Арктике. Я услышал лишь часть прижизненных достижений Тонькиного отца. "Гоша! Вставай! Я яичницу сделаю. С беконом. На рынок схожу, там мясо привезли вчера. Ну вставай... А?". Мы шли с ним по увлажнённой от вечернего зноя тропе...

Стоял пасмурный день. Сентябрь. В такую пору хорошо приезжать на Кольский полуостров хотя бы для того, чтобы зацепиться глазом за еле уловимую, неровную линию горизонта. Мутные волокнистые облака разматываются над скальной поверхностью земли. Многие мои одноклассники покинули эти места. А мне не хотелось, да и сейчас не хочется. Дима, Леха живут в Питере. Животы огромные, жены праздничные, детки. Гнездятся в теперь в бетонных коробках на Парнасе. Не говорю, что это плохо. Сам остался, может быть, из-за того, что...

В этой школе работала Зинаида Васильевна. Ее нашли повешенной на третьем этаже. Я был влюблен в нее с девятого класса. Помню ее расправленные каштановые волосы. Плывет она по рядам, а я стою беспомощный и неловкий. "Тюфяк", - так однажды назвала меня уличная бабушка. Она продавала семечки, а я купил стакан у ее конкурента - дедушки Егора. Когда карман наполнился здоровенными, сохранившими тепло домашней кухни, ядрами, старушка, исполненная горечи и злобы добавила: - Ты знаешь, что он добавляет мочу, когда жарит их? Я, помню, посмотрел удивленно в глаза дяди Егора...

Японец Хоронили Илью в том же пиджаке, в каком он отправился на пронулку. Волосы слиплись, торчали набухшими иглами. Будто в них сочилось да так и застыло странное объяснение царившего абсурда, в который, против воли покойника, погрузился двор. Тогда прическу да и самый внешний вид покойника не умели приводить в порядок. Такая опция, если и существовала, была доступна семьям с крепким достатком. В ритуальной конторе возиться с трупом Ильи не стали. Подросток лежал в самом простетском гробу, обитом угрожающе красной парчой...

Я не большой поклонник русской попсы, хотя изрядно ею напитан, а, может быть, травмирован. Разбуди меня ночью, попроси продолжить песню "Кукла", пожалуй, я не растеряюсь и перечислю имена всех пластиковых дам, о которых шепотливо вспоминал Рыжий Иванушка: "Кукла Оля, не плачь, кукла Нина, не плачь, Кукла Мила, не плачь, не плачь, не плачь". Тут перечитываю Лескова. Автор мощный, держит застывшей бронзовой рукой самого Гоголя. Стоит и с прочими великими в одном ряду. Не сдвинешь. В повести "Житие одной бабы" приводится песня...

Досмотрел сериал "Король и Шут". Талантливая работа, чуть затянутая, но режиссер так захотел. Понравилось то, что Рустам Мосафир отнесся максимально деликатно, даже почтительно к почившему Горшку. Сначала взвинтил, вызвал недовольство преданных фанатов, близких людей, не принявших столь вольную трактовку образа Михаила Горшенёва. Но восьмая серия как-то всех примирила, надеюсь. Автор сериала - глубокий человек, сопереживающий, жесткий, меломан ко всему... Я и фанатов потолстевшего Шуры, поклонников Киркорова после просмотра картины мог бы запросто обнять...

Недавно выбрался в Кострому. Побывал в своем любимом монастыре - Ипатьевском. Как турист, я даже ни одной молитвы в тот день не прочитал, кажется. Тянет меня побродить по территории этой древней обители. Это из детства что-то. С родителями там оказался впервые, мне было лет 10. Еще помню деревянную уникальную церковь. Она позднее сгорела. А был памятник 1713 года постройки. Людей было мало, одни женщины, которые следили, чтобы я не фотографировал. Сказали, что благословение может дать человек, стоящий высоко...

Вчера чистил плиту перед тем, как выбраться в Третьяковку. Все эти черные трубочки нужно сначала выкорчевать, поддеть острым, промыть, высушить. И фоном из Ютуба выполз Герман Стерлигов. Ну, думаю, пусть. Герман поставил ультиматум ведущей: либо она перестает краситься, либо он не скажет, в каком месте апостол Павел запрещает пользоваться косметикой. Женщина отказалась бросать белила, Герман парировал, что бисер перед свиньёй метать не станет. Ведущая напрямки уточнила у знаменитого фермера: - Вы хотите сказать, что я свинья? Герман подтвердил самые худшие опасения собеседницы...