Ник Дында

Дно стакана перед глазами стало спасением и отдушиной. В голове тысячи голосов людей которые лучше чем ты знают как жить. А в душе теплится твой голос, когда пьяный то и голос уверенней и делать то, что хочешь проще. Еду в дороге, допиваю последнее, за рулем брат и просит таким больше не быть. Я счастлив только в таком состоянии. Вот и дилемма. Ещё с любовью не могу обращаться. То как с новой одеждой, боишься в руки брать, то как с чем то железным...

Когда в доме отключают свет, сперва пугаешься. Тут же весь дом напичкан электроникой. На телефоне зарядки процентов десять и паника подступает всё ближе. Думаешь: «Ну и как мне быть?». Тут же хватаешься за телефон, все сайты зачем-то обошёл, во все соц-сети заглянул. В инстаграме местные пишут, что света нет...

В предверии долгой дороги всю ночь продумываешь порядок действий. А хотелось бы путешествовать налегке. Один рюкзак. Минимум вещей. Всё самое необходимое. Свежая причёска, очки на глаза, тёплая куртка, а под нею тёплый свитшот. Любимые тёмные штаны и удобнейшие белые кроссовки. В рюкзаке пару маек, запасные брюки, мокасины, всё для гигиены понятное дело, ноутбук с зарядкой чтобы всюду за работу сесть, паспорт, зарядка уже для телефона и кошелёк полный денег с фотографией мамы...

По дому, разными углами ходит собака, смотрит и повторяет за мной всё. Мы с ней как одно целое. Я иду есть, она садится рядом и выпучивает глаза, моргает одним из них по привычке, напоминая, что сейчас будет нападать на меня лапами, чтобы я засранец не забыл поделиться с ней мясом. Ох, как она ест. Она ест как я. Ох как ем я. Я ем как собака. Потом мы идём обратно к дивану. На диване ложимся так, чтобы животам было много места. Я усну, она уснёт. Открываю глаза, она синхронна как смычок. Встаю к туалету, она меня провожает, я закроюсь, она ждёт за дверью...

Я опять в родной комнате. Тут тепло душе. Тут спать легко и жить легко и звук по другому распространяется. Каждый уголок усыпан воспоминаниями. Каждая стена как на ускоренной съёмке предоставляет тебе фильм из памяти. Какие были раньше обои, что где висело. Эта картина тут оставила дырочку и на ковре до сих пор отметины от прошлого расположения кровати...

Мутное утро разносится дымом по старой кухне. За окном новый 2006 год. Что-то там обещал президент два дня назад, абсолютно не помню ни одного слова. Помню как стол книжка мешал мне вытянуть ноги, помню как из хрустального бокала пил вкусное Дербентское шампанское. Помню как бокал упал в холодец.  Этот Новый год был особенным, я встречал его вдвоем с женщиной которую люблю не навсегда. Я смотрел в её глаза, видел как она счастлива и сожалел, что не могу сказать ей правду. Сожалел, что чувства испытываемые к ней слишком слабы чтобы продержаться ещё какое то время...

Окружённый заботой не редко воспринимаешь это как должное. Приходя домой запах еды в квартире становится запахом по умолчанию, чистая поглаженная одежда в шкафу как будто сама собой постоянно оказывается на полках. Кровать вечно заправлена и пахнет свежестью, а пыль на полках исчезает вместе с грязной посудой по щелчку пальца. Самое страшное для мужчины перестать замечать её. Ту которая пробираясь сквозь твоё равнодушие продолжает создавать вокруг тебя уют. Ужас для неё стать размытым пятном на фоне, которая как на ускоренной мелькает вокруг. Успевает ухаживать за собой, за тобой, за домом, а потом бывают и дети...

Ревностно отношусь к смеху вызванному не мной. Соотношу это с собой и удивляюсь. Какое сметение внутри. Как дышать плохо зная себя наизусть. Как научится мириться с этим ворохом. Как себя успокоить и жить отлично. Сначала веселишься до отключки, а потом страдаешь душой. Странная расстановка сил. Странное определение жизни. Радикальные формы рождают огромную радость которая переливается в огромную печаль. И вот в чем дилемма. Не хочется жить средне. Но хочется больших радостей, а печали ну никак не помещаются в мою жизнь. Ну никак я не готов с ними мириться. Уж слишком сильно влюблён я в смех, влюблён в веселье и беззаботное состояние жизни...

Подозрительное явление сообщать кому-то о своих планах. Это порой становится не обязательным. Особенно когда хочешь, чтобы что-то исполнилось. Не стоит ходить вокруг да около. Ты займись. Займись. Поработай. Запланируй. И всё. Будет тебе счастье. А когда ты рот открыл. Когда ты ещё придумать не придумал, а уже рассказами осыпаешь. Ты же всё уже и испортил. Люди увидят, что картина не целая. Увидят, что всё недоделано и на корню задушат. Они умеют. Ты знаешь.  Подожди. Подкрепи мысль делами...

Мысль своя стала редкостью. Думаешь и говоришь вечно чужими словами. Причём в постоянном потоке ты отслеживаешь конкретно от кого или когда ты взял тот или иной вывод. Так жутко и страшно решаться на то, чтобы думать самому и о своём. Для этой смелости порой нужна тишина. Для это смелости порой нужна решимость. Просто делать выводы самому. Просто рассуждать самостоятельно. Не опираться вечно на экспертов, неких лиц которые рискнули подумать и сказать рискнули.  Мысль своя стала редкостью. Размышлять и рефлексировать не к лицу. Зачем? Если уже всё решили за тебя. Всё определили. Что хорошо и что плохо...

Долгий полёт в самолете мероприятие порой невыносимое. Не фильмы, ни музыка, ни тем более чтение книг не спасает. Те счастливчики которым удаётся в этой атмосфере ещё и спать для меня герои. Я способен уснуть только усталым или немного пьяным. В ином случае это невыполнимо.  Вокруг всё время балаган. Звуки робкого смеха странных парочек сидящих впереди. Шум двигателя за окном и щебечущие вокруг звуки бесконечных фильмов из наушников. Все свыкаются, ближе к хвосту самолета ребёнок несколько минут подряд громко кричит «Мама!» не реагирует никто, даже сама мама. Затем все же отвлекается и громким шепотом просит его успокоиться...