На крыльях будней

Вера всегда жила с ощущением, что ей насыпали в тарелку жизни чего-то не того. Муж, Михаил, человек как человек, надежный, не пьет, не бьет, зарплату в дом приносит. Но ску-у-учный… Словно телевизор смотришь черно-белый, когда вокруг мир в красках бурлит. Вечера – газета «Вестник дачника» и молчание. Выходные – рыбалка, карасиков ловить, радовался им, как ребенок новой игрушке. Отпуск – дача, шесть соток, спину гнуть на грядках с петрушкой. Разговоры – цены на картошку, соседка тетя Зина огурцы закатывает, политика в новостях – все такое… неинтересное, мелкое, бытовое...

Она это бросила, как камень, — холодно и злобно, глядя прямо мне в глаза. Ольга, жена моего Кирюши, стояла в коридоре с двумя чемоданами, словно собралась не от мужа, а на курорт. А он… стоял рядом, мой мальчик, мой Кирюша, совсем потерянный, как ребенок, которого отняли от материнской груди. И все это — передо мной. — Твой сын будет умолять меня вернуться! — повторила она, смакуя каждое слово. — Запомни, мамаша. И хлопнула дверью так, что в серванте зазвенели чашки. Я даже не успела ничего ответить...

— Своя семья? Эта выскочка, которая не может нормально приготовить борщ? Которая косо смотрит на твоего брата? Которая… Елена запнулась, словно споткнувшись о собственные слова. Сердце колотилось неровно, словно птица в клетке, пытаясь вырваться на волю. Перед глазами стоял образ Марины, невестки, жены Игоря, сына Елены. Молодая, красивая, успешная – картинка, а не женщина. Но за этой глянцевой обложкой Елена видела… что? Раздражение? Нет, скорее, непонимание. Глубокое, зияющее, как пропасть между двумя поколениями, двумя взглядами на жизнь, на семью...

— Как не дашь денег? – подбоченилась свекровь, прожигая меня взглядом, словно рентгеном. – Еще неизвестно, как именно ты их заработала! Ее слова впились колкой занозой под кожу, обжигая хуже кипятка. Я молчала, стиснув зубы, чтобы не сорваться на крик. Ну, вот как ей объяснить? Как втолковать, что каждый заработанный рубль достался мне честно, пусть и не на заводе у станка, как привыкла она, а в этом самом интернете, который Светлана считала чем-то вроде всемирной паутины обмана. Звали меня Анна, мне пятьдесят пять, и жизнь, знаете ли, не баловала шелками да пряниками...

Ох, и денёк выдался… Помню, как сейчас – жара стояла несусветная, июль, наверное, самый разгар. Мы с Лёшкой тогда еще жениться только собирались, конфеты-букеты, все дела. Он и позвал меня к родителям знакомиться. Ну, я, конечно, волнуюсь, как любая нормальная девица в такой ситуации. Мама у него, Татьяна Ивановна, женщина видная, статная, по голосу по телефону – так вообще барыня. Я, честно сказать, побаивалась. Приехали. Встретили, как полагается – улыбки, объятия, чаем напоили. Дом у них добротный, видно, хозяйство крепкое...