Миссия: Саморазвитие

Я был здесь, наверное, уже раз шесть. Но холмистые улочки, древние мостовые, пылающие заросли бугенвиллии и, кажется, в конце каждой из них — шепчущее море… это место не может надоесть. Это то самое Средиземноморье, о котором я мечтал. Та самая безмятежная и лучезарная красота, что обвила мое сердце цветущими лозами в Греции, Италии и, наконец, во Франции, заставив меня захотеть построить здесь жизнь. И не только меня. Этот городок с населением менее 3000 человек ежегодно принимает 3,5 миллиона посетителей...

Каждый из нас бывал на таких вечеринках: музыка играет чуть громче, чем нужно, гирлянды раскачиваются над разномастными стульями, а разговоры балансируют на грани между глубокой философией и едва связной болтовней. Возможно, кто-то как раз сейчас восторженно рассказывает о грибах, которые лечат депрессию. Этот список книг — не для того, чтобы блеснуть эрудицией. Он для того, чтобы наполнить ваш разум историями, вопросами и нестандартными взглядами на мир. Чтобы, когда разговор неизбежно коснется чего-то настоящего — горя, любви, изменения климата, души, — вы не вздрагивали...

Мы с моей младшей дочерью сидели в переполненном ресторанчике на побережье Орегона под названием «Pig ’N Pancake». Предаваясь нашему маленькому ритуалу, мы увлечённо играли в крестики-нолики прямо на бумажном детском меню. Моей Т., на тот момент восьмилетней, после второй ничьей, с очаровательной беззубой улыбкой, произнесла: «Папа, мы оба слишком хороши в этой игре!» Крестики-нолики в теории игр называют «решённой игрой». Это означает, что исход партии можно с абсолютной точностью предсказать из любой позиции, обладая достаточным объёмом информации...

Буквально на следующей неделе я начинаю новую главу в своей жизни — карьеру адвоката. Этот момент стал кульминацией долгого пути, ведь позади остались шесть лет работы учителем в коррекционной школе, а затем — непростое время учёбы на юридическом факультете. Переход из одной профессии в другую оказался куда тернистее, чем я ожидал. Поиск работы после выпуска превратился в настоящее испытание, полное сомнений и разочарований. И вот, за несколько дней до вступления в новую должность, в моей памяти всплыл один эпизод, который, как мне кажется, изменил моё отношение ко всему процессу...

Когда-то моя работа медленно меня убивала. Шестнадцать часов в день — приковываешь себя к ноутбуку, скачешь по аэропортам, замираешь в душных переговорках на бесконечных созвонах, печатаешь сообщения из заднего сиденья такси. Мы вроде бы занимались социальными сетями, но по ощущениям работали в отделении неотложки — всё горит, всё «срочно прямо сейчас». Клиенты, которые сутками пасли конкурентов, требовали: почему мы ещё не «вирусимся»? «Мир рушится», — стенали они, а я держалась за живот от боли...

Представьте небольшой мысленный эксперимент. Закройте глаза и попробуйте увидеть будущее — не завтра и не через год, а лет на двести–триста. Как оно выглядит? Люди прыгают через гиперпространство между галактиками? Живут в подводных городах или на планетах с сиреневым небом? А может, парят в многоэтажных кораблях, где окна смотрят прямо на кольца Сатурна или на темно-голубую дымку Нептуна. Теперь увеличьте масштаб до одного-единственного уголка этого будущего: подростковая комната. На стене — сияющий экран, голосовые помощники слушают команды, стол слегка завален гаджетами...

Моё детство прошло не под светом принятия и безусловной любви, а в мире, где ценили послушание, полезность и молчание. «Дети должны быть видны, но не слышны» — эта фраза звучала как негласный закон, определявший атмосферу нашего дома. Она проникала в каждую мелочь, в каждое движение и каждое слово, которое я боялся сказать вслух. Я очень рано усвоил: любовь не приходит просто так. Это не поток тепла, который обнимает тебя, когда ты делаешь первые шаги или совершаешь ошибки. Нет. В моём мире любовь нужно было заслужить — быть удобным, успешным, старательным...

Я когда-то выкуривала больше десяти сигарет в день. (И да, не надо говорить, стала ли я от этого круче или наоборот — забудем этот разговор.) Мне было двадцать два. Я только что переехала в Новый Орлеан, поселилась в сырой комнатушке на втором этаже, рядом с крошечной кухней, где вечно не хватало плиточных конфорок. На углу продавали кальцоне — я туда бегала почти каждый день. За плечами — недавний разрыв с большой любовью всей моей жизни, впереди — работа, которая казалась мне чудовищно бессмысленной...

Сегодняшнее утро началось для меня с твёрдого намерения написать одну статью — совершенно не ту, которую вы сейчас читаете. В голове уже был готов план: я хотел поговорить о прекрасном рассказе Хорхе Луиса Борхеса «Вавилонская библиотека», о бесконечности и хаосе, о том, как современные технологии и искусственный интеллект пересекаются с философией случайности. Хотел рассказать, что это значит для нас, живущих в мире, где алгоритмы всё чаще берут на себя роль толкователей смысла, и как реагировать на первые признаки того, что «пузырь» ИИ может лопнуть...

Ты уже давно чувствуешь, что что-то не так. Внутри накапливается тихое, вязкое недовольство собой и тем, как идёт жизнь. Оно то прорывается раздражением на пустяки, то превращается в серую, безвкусную апатию. Ты понимаешь: так больше нельзя. Но стоит задуматься о переменах — и перед глазами вырастает стена из «полезных» советов, которые кажутся слишком трудными, чтобы к ним даже подступиться. Вставать на час раньше? Но ты и так едва выползаешь из постели, будто всю ночь разгружал вагоны. Думать...

Когда мне было всего восемь лет, я рисовала. Не потому что меня учили, не потому что я мечтала о карьере художницы — просто я брала кисти, карандаши, любые цвета и выкладывала их на бумагу. Это было моё тихое убежище от всего остального. Мир тогда казался слишком большим, слишком сложным, и единственное, что имело смысл, — это сочетание розового с зелёным или капли акварели, расплывающиеся в причудливых формах. В этом была правда. Простая, но живая. С годами, как это часто бывает, окружающий мир начал навязывать свои правила...

Я не сразу понял, насколько тонко и исподволь тревожность вплелась в ткань моей повседневности. Она не обрушилась внезапно, как буря. Нет — она подкрадывалась крадучись, изо дня в день, вкрадчиво нашёптывая: «А что, если?..» и «Ты ведь должен был…» И только случайная встреча — с абсолютно незнакомой женщиной — выдернула меня из этой вязкой пелены. Мы сидели в небольшой кофейне, где-то между будничной усталостью и полуразрушенными попытками сосредоточиться. Я — сгорбленный над ноутбуком, словно на исповеди перед машиной, в сотый раз мысленно раскручивающий старое сообщение из мессенджера...