Миралина

Бортовой журнал китобойного судна Фьортен, 1897 г. Последние пять лет возвращались мы с одним китом за плавание, и все порешили, что это плавание будет последним, а после все разойдёмся и будем искать себе другое предназначение. Куда все киты разбежались, вернее, расплылись, у каждого своя точка зрения. Кто говорит, что они догадались против ветра ходить от судна, кто говорит, что они хорошо шум двигателя слышат, а некоторые шепчут, что всех китов мы уже перебили, и больше просто не осталось. Так или иначе, а скоро отправимся в последнее наше плавание Глеб — Это называется лентикулярная картинка, —...

В женской раздевалке оказалось просторно и безлюдно. Всё было новеньким и блестящим: пластмассовые скамьи, яркие потолочные лампы. Кира боялась сесть на эту чистенькую скамью и достать старые кроссовки и вылинявшую футболку. Спортивный прикид всегда казался необязательным для оценки и осуждения, но теперь вдруг за него стало стыдно. До городских соревнований по прыжкам в длину оставался ещё час. Она и незнакомая девочка осторожно переоделись, не глядя друг на друга. Потом соседка уткнулась в телефон, а Кира ушла исследовать центр спорта. Она побродила по коридорам, нашла, где находятся туалеты — это было первое, что она искала в любом новом месте...

Кира не верила в подсчёт овец. Для того чтобы заснуть, в своих мыслях она готовила салат. Вот она прижимает к деревянной доске огурец, чувствует под рукой его холод и неровности. Острым ножом отрезает кружок толщиной ровно два миллиметра. Сочится влага, в нос ударяет запах свежести. Нож бодро идёт по огурцу. «Хрусть!» — отрезан еще один ломтик. И тут же раздаётся «Бум!» — нож стучит о доску. «Хрусть! Бум!» Кира провалилась в сон. «Хрусть… Бум…» — Дзынь! — раздалось с прикроватной тумбочки. Кира вздрогнула и спросонья взяла телефон. Сообщение в мессенджере от незнакомого абонента: «Перестань мне махать»...

Бортовой журнал китобойного судна Фьортен, 1897 г. Набрали мы двадцать человек, для похода за гренландским китом, прямо скажем, не густо, ну да выбирать не приходится. Трое человек подоспели с Чукотского полуострова на другом судне, шедшем в сторону Шпицбергена, а остальных насобирали среди своих, двое и вовсе из храхайцев — местного племени. Слышу, что проверяют вельботы, значит, скоро будем отправляться в сторону Чукотского моря и Берингова пролива. Наши дни Ника Какой нудный моросящий дождь. Из окна её комнаты было видно небо и скалы, немножко бушующего моря. Савелий бы сейчас рассказал, что это за облака, которые застилают всё небо...

Бортовой журнал китобойного судна «Фьортен». 1897 г. Завершаем погрузку на Земле Андреева: вода, припасы, снаряжение, матросы и прочие ценные вещи. Пока суть да дело, расскажу историю судна. «Фьортен» — трехмачтовый барк с паровым двигателем, куплен нашим дельцом Сечиным в Норвегии. В название глубоко не вдумывались, но полагаем, что переводится «фьорды» — узкие расщелины в скалах, проделанные сходом льда в этой полярной стране. В них забегает океан и неприветливо шумит среди холодной красоты. Переименовывать не стали, ибо внушает уважение и мощь. Наши дни. Оксана Оксана трогает серьги в ушах...

Раннее утро августа. Лучи солнца отскакивали от металлических поручней и стреляли в глаза белыми пятнами. Ледяные брызги Ладожского озера обжигали Ивану лицо, а встречный ветер несущегося теплохода не жалел уши и шею. Вот только мальчик и не думал уходить с палубы. Пять минут назад старший брат Михи крикнул ему из кают-компании: «Ваня!», на что Иван даже не обернулся. В свои двенадцать он выглядел на четырнадцать, рослый, серьезный, его никак не могли звать Ваней. Мальчик хладнокровно дождался, когда из-за двери появится Миха и вежливо позовёт его: «Иван!» Лишь после этого Иван сдвинулся с места...

Бортовой журнал китобойного судна «Фьортен». 1897 г. Мы их видим. Огромные серые глыбы, вырывающиеся из-под молодого льда. Искрятся на солнце, завораживают взгляд. Мы направляемся в бездну, но ничего не можем поделать с судном. Оно несется им навстречу. Мы так долго их искали и, наконец, нашли. Теперь нам не спастись. Запомните наши имена. Игнат Ременни… Наши дни. Ника Даже сюда, далеко от берега, долетали солёные брызги. Ника сидела, выпрямившись, и украдкой слизывала соленые капли с щек, оглядываясь на взрослых: как бы не застали её за таким детским занятием. Рядом с ней, на ковре из разноцветного мха, пухлый Савелий деловито разглядывал в лупу жука...

Кира вприпрыжку спускалась по ступенькам. Она не боялась осеннего холода, подстерегающего на улице, ведь её ждала маленькая радость в начале тяжёлого дня. Девочка выскочила из подъезда, обернулась и нашла глазами окно кухни, в котором мама, папа и братик по семейной традиции энергично махали ей руками. Кира помахала в ответ и запомнила любимые силуэты в тёплом свете окна. Ярко освещённый ринг — так представляла себе школу двенадцатилетняя Кира. Она мысленно надевала боксёрские перчатки, снимая куртку в раздевалке, и разминала мышцы, перелистывая учебник перед уроком. Каждый вопрос учителя — удар гонга, приглашающий к бою, её рука тут же взмывала для ответа...