Великая история любви Ремарка к Марлен Дитрих - история о самообмане

«Знакомо ли тебе чувство, когда просто стыдно перед самим собой за то, что принимал всерьез человека, который был не более чем красивой пустышкой?»

Такими словами Эрих Мария Ремарк подводил итоги своего романа с несравненной Марлен Дитрих. Как же получилось, что сильное чувство, закрутившее этих двоих в водовороте безумных страстей, однажды погасло? В итоге перед нами последняя великая история любви в XX веке, грандиозная иллюзия Ремарка, который никогда не был писателем в большей мере, нежели чем в письмах к своей холодной возлюбленной.

Знакомство произошло в 1937 году в Венеции. Марлен Дитрих прибыла туда ради встречи со своим старым другом, голливудским режиссером Джозефом фон Штернбергом, в то время таким же безработным, как и она сама (в 1935 году у них была совместная работа над фильмом «Дьявол — это женщина»).

Из писем к Марлен «Не могу себе представить, что когда-нибудь я полюблю другого человека. Я имею в виду не так, как тебя, я имею в виду — пусть даже маленькой любовью. Я исчерпал себя... Мои руки — это твои руки, мой лоб — это твой лоб, и все мои мысли пропитаны тобой».

В книге «Моя мать Марлен» (1992) Мария Рива со слов матери Мария Рива передает, как та описывала свою первую встречу с Ремарком:

«Она сидела со Штернбергом в венецианском „Лидо“ за обедом, когда к их столу подошел незнакомый мужчина.

— Господин фон Штернберг? Милостивая госпожа?

Моя мать вообще не любила, когда с ней заговаривали незнакомые люди, но ее очаровал глубокий, выразительный голос мужчины. Она оценила тонкие черты его лица, чувственный рот и глаза хищной птицы, взгляд которых смягчился, когда он поклонился ей.

— Позвольте представиться. Эрих Мария Ремарк.

Моя мать протянула ему руку, которую тот учтиво поцеловал. Фон Штернберг жестом велел официанту принести еще один стул и предложил:

— Не присядете ли к нам?

— Благодарю. Если милостивая госпожа не возражает.

В восторге от его безупречных манер, мать слегка улыбнулась и кивком головы предложила ему сесть.

— Вы выглядите слишком молодо для того, чтобы написать одну из самых великих книг нашего времени, — проговорила она, не спуская с него глаз.

— Может быть, я написал ее всего лишь для того, чтобы однажды услышать, как вы произнесете эти слова своим волшебным голосом. — Щелкнув золотой зажигалкой, он поднес ей огонь; она прикрыла язычок пламени в его загорелой руке своими тонкими белыми кистями, глубоко втянула сигаретный дым и кончиком языка сбросила с нижней губы крошку табака…

Фон Штернберг, гениальный постановщик, тихо удалился. Он сразу распознал любовь с первого взгляда».

Для общения с Марлен надо было иметь крепкие нервы. И вдобавок здоровый желудок, потому что от ее угощений любой мужчина мог свалиться под стол. «Суп из шампиньонов, отбивные котлеты, яичница-болтунья, мясо по-сербски с рисом и клецки с абрикосами», — записал Ремарк в дневнике (21 мая 1938 г.). Она предпочитала закармливать мужчин, нежели спать с ними, — поэзии кухни она отдавала предпочтение перед прозой спальни.

Из писем к Марлен: Пылкая моя, сегодня ночью я достал из погреба в скале самую лучшую бутылку «Штайнбергер кабинет» урожая 1911 года — из прусских казенных имений, элитное вино из отборного предзимнего винограда. С бутылкой и с собаками я спустился к озеру, взбаламученному и вспенившемуся; и перед собаками, и перед озером, и перед ветром, и перед Орионом я держал речь, состоявшую из считанных слов, — и тут собаки залаяли; они лаяли, а озеро накатило белый вал, поднялся ветер, и мы ощутили на себе его сильные порывы, Орион замерцал, словно брошь девы Марии, и бутылка, описав дугу, полетела сквозь ночь в воду, как приношение богам за то, что несколько лет назад они в этот день подарили мне тебя.

Первые годы влюбленные жили вдалеке друг от друга. Марлен еще в 1930 году уехала в США, а Ремарк покинул Германию в 1932 году, перебравшись в Швейцарию. На родине писателя его книги были запрещены — их сожгли на нацистском костре.

Дитрих блистала в Голливуде и покоряла мужские сердца. В 1936 году Йозеф Геббельс звал актрису вернуться в Германию. За каждый фильм там ей предлагали 200 тыс. рейхсмарок, а также право свободного выбора темы, продюсера и режиссера. Актриса отказалась и демонстративно подала документы на американское гражданство. Так она стала предательницей немецкого отечества, и люди не простили ей это даже в 1960 году, когда она приехала на родину с гастролями: некоторые плевали в ее сторону, а кто-то даже кинул в нее яйцо.

Став гражданкой США, актриса помогла получить визу своему возлюбленному. Так в 1940 году Эрих Мария Ремарк перебрался в Штаты, поближе к своей Марлен.

Синдром самозванца и напускное ребячество

Одно из удивительно глубоких высказываний о Ремарке принадлежит Марии Рива:

Ремарк «напоминал актера из героической пьесы, который всегда стоит за кулисами и ждет, когда же наконец ему подадут нужную реплику. А ведь он писал книги, мужские персонажи которых воплощали все те силы, что в нем дремали, но никогда не складывались в законченный характер. Как раз самым очаровательным его качествам так и не суждено было обрести свое место в портрете совершенного человека. Не то чтобы он не знал, как встать с этим портретом вровень, — он считал себя недостойным такого совершенства».

И действительно, у Ремарка был сильный комплекс неполноценности. Успех свой он считал незаслуженным. Писатель был твердо уверен, что не заслуживает таких гонораров, ибо ведь "никаких значительных для читателя романов написать не может".

Из писем к Марлен: Нежная! Любимая кротость! Среди мимоз, что вокруг моего дома, расцвела в последние дни маленькая ветка. На утреннем солнце она золотой гроздью свисает перед белой стеной. Мягкая, как твое сонное дыхание на моем плече…

Чтобы понять, как он сам относился к себе, можно ознакомиться с его личной записью в дневнике, после покупки нескольких томов энциклопедии:

«Верх буржуазности! Однако для людей без основательного образования и с таким количеством пробелов — подходит!» Похоже, что образец для подражания, который Ремарк для себя придумал, находился на высоте, практически для него недосягаемой.

Из-за недооценки себя и депрессий, которые Ремарк топил в крепких напитках, для Дитрих он был тяжелым партнером.

Очень часто ему удавалось «сбить со следа» свою возлюбленную, играя роль игривого ребенка: только тогда он пользовался ее полным и безраздельным вниманием.

«Выдаю себя за мальчишку, она в восторге. Не то…» (Дневник, 27 октября 1938 г.)

Когда у Ремарка появлялось ощущение, что Марлен отдаляется от него, он превращался в маленького восьмилетнего Альфреда, который с детскими орфографическими ошибками писал письма «тетушке Лене» — с их помощью Ремарк надеялся вернуть Марлен к состоянию «влюбленной нежности».

Из писем к Марлен: «Самая любимая моя! Ты так далеко от меня и совсем близко, прикованная к маленькому кругу умирающей лампы, ты единственный источник света во всем доме, вблизи всего озера. Ты живешь! Это просто непостижимое счастье! Сердце сердца моего, ты живешь! Бабочка, нежный привет лета на моем воспаленном лбу, ты живешь!»

Модный аксессуар именитой актрисы

Марлен Дитрих буквально украшала себя знаменитым писателем.

В Голливуде, Ремарк был вынужден сопровождать ее на официальные приемы и премьеры кинофильмов, причем она неукоснительно следила за тем, чтобы он выглядел хорошо,

«а не одутловатым или чересчур загоревшим и т. д. Немножко противно, хотя и объяснимо» (Дневник, 7 апреля 1939 г.).

Марлен даже тщательно просматривала газеты, чтобы проверить, достаточно ли привлекательно она смотрится рядом с ним. Кстати, эти фотографии, навредили писательской репутации Ремарка больше, чем любые негативные рецензии: его общение с кинозвездами еще сильнее изолировало его от остальных литераторов, а подчеркнуто роскошная жизнь Ремарка делала его человеком в политическом смысле подозрительным для множества эмигрантов, оставшихся без средств к существованию.

Между тем стоит подчеркнуть, что элегантность Ремарка и его манеры были прямой политической демонстрацией:

Ремарк хотел показать, что нацисты в «своей борьбе» еще не достигли победы. Лишь когда сам сдашься и будешь вести себя, как беженец, как потерпевший крах и разбитый по всем статьям, тогда они действительно победят, говорил он.

Втихомолку, без публичных жестов он помогал многим деньгами, а романисту Теодору Пливье и поэту Альберту Эйнштейну пожизненно посылал «маленькие синие листочки», как он называл свои чеки.

Но, мы отвлеклись от главной темы.  Связывать себя серьезными узами Марлен не планировала, и ее постоянно замечали в обществе других мужчин.

Ремарк ревновал. Терпел, пытался избавиться от мучительной связи, пожиравшей его изнутри. «Работать. Работать. Прочь от Пумы! Прочь, прочь! В этом нет больше никакого смысла», — писал он в своем дневнике. Но окончательно порвать с с этой женщиной он был не в состоянии.

Они то расставались, то вновь были вместе — роман писателя и актрисы волей-неволей сходил на нет. Однажды Ремарк собрался с духом и рискнул предложить актрисе выйти за него замуж. И только небесам известно, что почувствовал писатель в тот момент, когда Марлен призналась: она только что сделала аборт от очередного поклонника.

После расставания

После окончательного разрыва Марлен Дитрих осталась музой Ремарка в его фантазиях. В 1945 году он закончил оглушительный роман «Триумфальная арка» — историю болезненной любви немецкого хирурга и актрисы накануне Второй мировой войны. И любому читателю этого произведения наверняка было ясно, с кого автор списал портрет своей героини Жоан Маду.

Разрыв отношений с Дитрих погрузил Ремарка в глубокую депрессию, из которой его вытащила бывшая жена Чарли Чаплина, актриса Полетт Годдар. Она окружила писателя заботой и любовью. И в 1957 году они поженились.

Полетт Годдар отличалась веселым нравом и острым язычком. Однажды в Мексике на корриде матадор убил быка в ее честь. На чье-то пренебрежительное замечание, что матадор всего лишь любитель, Полетт мгновенно отреагировала, язвительно заметив, что бык — профессионал.

Как бы там ни было, но во время этого романа родились трогательные и возвышенные письма Эриха к Марлен. Позже они вылились в жемчужину творчества автора — книгу «Скажи мне, что ты меня любишь». В этих письмах Марлен Дитрих впервые предстает такой, какой ее знал лишь Ремарк - глубокой и сильной женщиной. Той, которая умела дарить тепло и была достойна пылкой любви. Которая в войну, прервав карьеру, три года ездила выступать перед солдатами союзников, стойко мирясь с антисанитарией и вшами.

На похороны писателя Марлен Дитрих отправила роскошный букет, приложив карточку с нежным посланием. Полетт Годдар эти цветы на могилу не положила, а после сожгла все письма легендарной актрисы к писателю.