Он умер в Нью-Йорке 6 августа 1983-го в возрасте 39 лет, а незадолго до смерти исполнил на "Classic Rock Nights" в Мюнхене знаменитую арию "Cold Song" из оперы Генри Пурселя "Король Артур". Более трагичное музыкальное произведение сложно себе представить. Ария, написанная для мужчины-баритона, исполненная мужчиной, но с женским голосом (контр-тенор), превратилась в духовное завещание и эстетическую манифестацию умирающего певца. Друзья, видя его состояние, отговаривали его от участия в этом концерте. Но Клаус сказал, что он выступит последний раз и все.
Существует запись этого выступления: на записи Клаус Номи уже смертельно болен, и фактически поет реквием самому себе. Его худоба бросается в глаза, ему не хватает дыхания, голос его срывается, но все-таки он допел эту песню до конца. Он вытягивает последние ноты. Больше он не споет ничего. Он уходит под гром аплодисментов, медленно, с достоинством. Конечный же рефрен арии, в контексте судьбы Номи, звучит особенно трагично (последняя запись певца) :
Let me, let me, let me, let me, Freeze again...
Let me, let me, Freeze again to death!
Желание быть замороженным, защищенным от жизни, ощущение собственной неуместности сквозит в этом выступлении.
Клаус Номи родился Клаусом Шпербером в Имменштадте, Бавария, Германия, 24 января 1944 года. В 60-х годах он работал помощником в Немецкой опере в Западном Берлине. Он также пел оперные арии в берлинском Кляйст Казино. Он первым совместил классическую оперу и музыку кабаре 30-х годов прошлого века.
В 1972 году, потеряв надежду пробиться в Германии, Шпербер переселился в Нью-Йорк, где соглашался на любую работу. Клаус дружил с молодым танцовщиком по имени Андриан Ричардс, который выработал определённый робот-танец для него. Он снова стал брать уроки пения и научился петь очень высоким голосом, по тембру похожим на женское сопрано. Но и в качестве контр-тенора не смог найти работу. Слишком необычным был его голос. А музыкального материала для такого голоса было немного.
Его псевдоним Nomi переделан из латинского слова omni - "каждый", или "все". Так назывался научно-популярный журнальчик, ну, и вообще, слово было хорошее. За два года Номи смог из бедного повара-кондитера превратиться в звезду. Он создал уникальный, неповторимый стиль, вместивший в себя и цирк, классическую оперу, немецкое кабаре середины 20 века и неформальный поиск американского искусства 1960-х годов. Стремление соединить классический оперный репертуар с популярными ритмами 50-х (а позднее — и 60-70-х) годов было заложено у Клауса Номи с детства.
Его первое выступление состоялось в рок-клубе, и "когда среди клоунады и рок-н-ролльных номеров Номи запел оперную арию, все эти юные рок-н-роллеры остолбенели и, затаив дыхание, слушали его," - вспоминает арт-директор клуба "Max", в котором и состоялся дебют будущей звезды.
Одетый в тесно облегающий костюм пришельца из космоса, он пел арию "Мое сердце открывается звукам твоего голоса" из оперы Сен-Санса "Самсон и Далила". Ария заканчивалась хаотическими вспышками стробоскопических огней, взрывами бутафорского дыма и громкими электронными саунд-эффектами. Инопланетянин исчезал в белых клубах дыма, и когда дым рассеивался, на сцене никого уже не было.
Это выступление стало настоящей сенсацией, певцу посыпались приглашения выступить в многочисленных клубах Нью-Йорка. Там в конце 70-х годов музыкальный вкус развернулся в сторону панка и New Wave, началась эпоха холодных и жестких звуков синтезатора. Многие не верили, что это действительно поёт человек, что это не искусственная обработка звука. Его диапазон от баритона до сопрано действительно поражал воображение, выходя за рамки всяких представлений о возможностях человеческого голоса, а в своих блестящих причудливых пластиковых костюмах, с сине-черными волосами, белым лицом-маской и напомаженными губами Клаус выглядел реальной живой игрушкой.
Клаус Номи специально подчеркивал своё сходство с куклой. Чтобы усилить нереальность своего образа, он накладывал толстый слой актёрского грима: его абсолютно белое лицо контрастировало с тёмными губами и бровями. Созданная им артистическая маска являлась прямой отсылкой к восточной культуре. Костюм, напротив, был сделан в сугубо европейском футуристическом стиле. Однако привычный для начала XX века наряд был значительно трансформирован и подан в гротескном ключе. Все детали костюма были непропорционально большого размера и скорее напоминали об одежде, нежели выполняли её назначение. Клаус Номи не был первым, кто экспериментировал с образом певца «не от мира сего». Номи уже только своим костюмом привлекал внимание публики.
"15 декабря 1979 года на одной из программ Saturday Night , на сцене появляется Дэвид Боуи, облачённый в пластиковый треугольный костюм. Он был в окружении двух «чудаков», которые поставили Боуи к микрофону, а сами заняли позиции бэк-вокалистов. Один из них заставил публику вздрогнуть от неожиданности: выбеленное лицо, острый нос, немигающие глаза, клоунская причёска… (это был Номи). А когда Боуи начал петь, этот «клоун» ещё и имел наглость заглушить пение вокалиста своим пронзительным, кристально чистым оперным сопрано. Именно так весь мир и узнал Клауса Номи."
Клаус Номи в программе с Дэвидом Боуи.
После этого Клауса начали приглашать на телевидение уже одного - но в качестве, так сказать, поющего кондитера. Он демонстрировал свои знаменитые торты и печенья, пел арии, диско-хиты, старые рок-н-роллы.
Номи подписывает контракт с RCA и записывает первый диск - Klaus Nomi.
У него было много выступлений. Выглядел он необычно. Он выходил на сцену в гриме полудемона, полу-Пьеро, поражал зрителя неестественно угловатыми движениями, лицом-маской и футуристическими костюмами и исполнял арии Вагнера и диско-номера голосом "спившейся оперной дивы", для получения тембра которой специально изнурял себя бесконечными упражнениями.
В одном из интервью Клаус Номи так сформулировал своё артистическое кредо:
"Мужчина без косметики - все равно, что торт без глазури. Невкусен и неинтересен. Решение пользоваться декоративной косметикой было довольно рискованным, ведь накрашенный мужчина в глазах масс выглядит крайне странно! Моя мать приезжала ко мне два года назад, и была в шоке! Увидев мои накрашенные черным ногти и губы, она сказала: "Ты выглядишь как Дьявол - я не могу в это поверить!", на что я ответил: "Я и есть Дьявол!". Это поразило её ещё больше».
Все вокруг уже почти поверили, что он инопланетянин - но самое главное, что в это начал верить и сам певец. Обставляя свои выходы на сцену максимально эффектно и таинственно, появляясь на улице с охраной для того, чтобы никто не мог прикоснулся к нему и почувствовать, что он такой же человек, как и все, он полностью подчинялся правилам, соблюдать которые его обязывала созданная им же легенда...
Его лицо смотрело с обложек всех журналов, включая обложку японского "Voque", он устраивал сумасшедшие рекламные кампании, целыми днями изображая манекен в витрине магазина, шокируя посетителей.
Все шло отлично. Он записывал диски, на его концертах всегда зал был полон. Его манера пения могла нравиться или не нравиться, но все сходились во мнении, что от певца невозможно было оторвать глаза, когда он был на сцене. И вдруг в 1982 году у Клауса обнаружили СПИД, тогда почти неизвестную еще болезнь. В конце года он посетил Европу с гастролями и снова выступил в нескольких программах немецкого телевидения. Покидая Германию, музыкант знал, что никогда больше не вернется сюда.
Вернувшись в Нью-Йорк в начале 1983 года, Номи шокировал своих старых друзей своим внешним видом.
«Он всегда был худым, - говорил его друг Арии- но я отчётливо помню, что Клаус идёт на вечеринку, похожий на скелет. Он жаловался на усталость и на грипп. Врачи недоумевали, что с ним было не так. Потом у него возникли трудности с дыханием, и он был доставлен в больницу Sloan Kettering».
В документальном фильме 2004 году “Песнь Номи” его друг Мэн Пэрриш говорит:
«Многие люди отвернулись от него. Они просто не знали, как с этим справляться. Я не знал, как с этим справляться… а вдруг это заразно? Может, это как тиф или чума? У нас были только слухи, мы совершенно не понимали, что происходит».
Арт-директор его группы, Пейдж Вуд, вспоминал:
«Я помню, видел его за обедом… Обычно я приходил и по-европейски целовал его в обе щеки. В этот раз я боялся. Я думал, что могу заразиться. Я просто подошел к нему и замер в нерешительности. Тогда он положил руку мне на грудь и сказал: «Все хорошо, не беспокойся об этом». Тогда я чуть не расплакался… Думаю, это был последний раз, когда я его видел».
Его исполнение “The Cold Song” в 1983 году – пожалуй, одно из самых ярких выступлений артиста. К этому году его тело начало разрушаться под воздействием болезни. Он угасал и становился тоньше, тело покрывалось язвами, и ему приходилось надевать огромный воротник, чтобы скрыть их.
Это выступление – мощное, страстное, полное жизни, несмотря на то, что Номи сам был так близок к смерти. Номи здесь выглядит не как умирающий, а как тот, кто выбрал жить до того момента, пока просто не сможет продолжать.
Врачи обнаружили, что иммунная система его рухнула, а также обнаружили редкую форму рака кожи. Тогда ещё не знали, что это связано со СПИДом. К тому же все тело его покрывал герпес, поэтому Номи называл себя Призраком оперы. Он сказал своему другу:
«Джо, что я буду делать? Меня не хотят больше держать в больнице. Они отключили все приборы. Я должен прекратить всё это, потому что это всё действительно бесполезно». Я собирался пойти к нему в субботу 6 августа утром, но мне позвонили из больницы и сказали, что Клаус Номи умер во сне в ту ночь».
Клаус Номи скончался в одиночестве в раковом центре Memorial Sloan Kettering на Манхеттене. Никто не посещал его в последнюю неделю перед его смертью.
Взлет Клауса Номи был коротким, но очень ярким. Номи остается одной из самых странных и эксцентрических фигур в истории поп-музыки. Он вызывает либо удивление своей необычностью, привлекает внимание удивительным и редким голосом, либо вызывает недоумение не совсем мужским костюмом и гримом. Но он никого не оставляет равнодушным.
Как и многие гении, при жизни он так и не был оценён. Как и многие гении, после смерти он стал предметом поклонения среди творческих личностей с непростыми вкусами: считается, что клоун в "Синем бархате" Дэвида Линча срисован с Номи.
И уж совсем фатальное исполнение арии под названием Death (Смерть)
Белинда, руку дай!
Вот сумрак на пороге.
Дай на груди твоей найти покой;
Хотела б большего, но Смерть,
но Смерть приходит,
Смерть - гость теперь желанный мой.
Когда в сырую землю, в землю лягу, Боже!
Пусть прегрешения мои на твой покой,
Души твоей покой тень не наложат.
Ты помни, помни обо мне, но всё же,
Увы и ах! - забудь про жребий мой!
(Перевод не мой- заимствован из интернета)
===============
И как всегда спасибо вам за ваше внимание. Подписывайтесь, присоединяйтесь к нашему сообществу - впереди еще много разных статей о нашей музыке
