Вряд ли человек, не увлекающийся архитектурой, глядя на огромный купол с президентским штандартом, который царит над Красной площадью (а уж тем более, по телевизору, - на находящийся под ним круглый Екатерининский зал, в котором происходят многие важнейшие события в жизни нашего государства), вряд ли, этот человек сразу связывает их с именем зодчего - Матвея Фёдоровича Казакова, о котором "москвичи говорят с придыханием", как выразился в телепередаче "Москва классическая" ведущий Михаил Жебрак.
И вот, представляете, мoгила этого великого зодчего, без произведений котрого облик Москвы немыслим, утеряна в небольшом рязанском монастыре!
В монастырь этот мы заехали по время нашего путешествия "по наводке" моего соавтора - Ирины Леонидовны Ильичёвой, которая написала такой комментарий под постом:
Ориентир был дан точный - часовню мы заметили сразу.
Припарковались и отправились на поиски мoгилы.
Надпись при входе обнадёжила - там была мемориальная доска с именем Казакова.
Но вот дальше начались "чудеса" - никто в монастыре не мог нам дать ответ, где же находится его мoгила. Да и никакого клaдбища внутри не было.
Мы обошли небольшой монастырь кругом несколько раз - ничего.
Наконец, один из работников, которые делали ремонт на территории, поинтересовался, что мы ищем. И в ответ на наш вопрос сказал, что мoгила Казакова утеряна, а раньше находилась в некрoполе храма, который сейчас на ремонте и закрыт. Вот здесь.
Больше никакой информации нам узнать не удалось. А я поинтересовалась у Ирины Леонидовны, как же так получилось, что архитектора похoронили в такой глуши и ещё и мoгилу не сохранили. И вот что она рассказала:
"Я боготворю Матвея Фёдоровича Казакова с детства, когда лет в 12 услышала по радио небольшой сюжет и поняла, что Колонный зал Дома союзов, где я так любила бывать на ёлках, не вырос сам собой, как эта самая ёлка (в моём детстве все ёлки были натуральными, но это, конечно, шутка), а был создан этим гениальным человеком.
Самородком, которых так много произвела на свет русская земля - сыном бывшего крепостного, которого его барин сдал за какую-то провинность в матросы, но он, благодаря грамотности и красивому почерку, выбился в подканцеляристы московского Кригс-комиссариата. Но Матвей уже к 13 годам остался сиротой, хоть и продолжал жить в Кремле, где тогда помещалось это учреждение. Именно там заметил мальчика, увлеченно рисующего прутиком на земле силуэты кремлёвских строений, виднейший #архитектор того времени, князь Д.В Ухтомский (самые знаменитые его произведения - колокольня Троице-Сергиевой лавры и не дожившие, к сожалению, до нашего времени Красные ворота).
Он взял его в свою знаменитую "команду". Помимо Казакова, его учениками были знаменитые впоследствии зодчие А. Кокоринов, И. Старов, П. Никитин, В. Яковлев. В качестве живописца в школе-команде Ухтомского учился и, никому не известный тогда, В.И. Баженов. В отличие от него всё архитектурное образование Казакова этой школой и ограничилось. Он никогда не бывал заграницей, всего несколько раз выезжал с поручениями в Петербург, но стал одним из крупнейших русских зодчих конца XVIII века! На каком же высоком уровне было #образование в самой первой в России (ещё до организации Академии художеств в Петербурге) школе Дмитрия Васильевича Ухтомского! Огромную роль для Матвея Фёдоровича сыграло, конечно, сотрудничество с блестяще, европейски образованным В.И. Баженовым, "заархитектором" которого он был при проектировании Большого Кремлёвского дворца и знаменитого оформления Ходынского поля для празднования Кучук-Кайнарджийского мира с Турцией в 1775 г.. Но в отличие от мечтателя Баженова, чьи грандиозные проекты в реальности просто не могли быть полностью воплощены в жизнь, Казаков - это, прежде всего, практик, никогда не отрывавшийся от земли, и поэтому оставивший нам такое богатое наследие: Петровский дворец у станции метро "Динамо", Голицынскую больницу, две поэтичные беседки на набережной Москвы-реки, которые теперь вошли в ЦПКиО им. Горького, и многие другие - такие совершенные по пропорциям, жилые и общественные здания. Более 200 лет облик Москвы без них немыслим!
М.Ф. Казаков создал свою знаменитую школу, которую Московский архитектурный институт считает своей колыбелью.
В конце жизни архитектор увлечённо работал вместе со своими учениками над "фасадическим" планом Москвы, который не смог закончить из-за начавшейся вoйны и последовавшей смeрти, но оставил нам 14 великолепных альбомов работ, не только собственных, но и других мастеров классицизма в Москве. Всё это даёт представление о масштабе этой уникальной личности и её значении для нашего города.
Но вот наступил 1812 год... После совета в Филях русская aрмия, по приказу М.И. Кутузова, оставляет город без бoя. Следом срочно выезжают миpные жители. В основном они находят приют в соседних губернских городах: Владимире, Ярославле, Рязани. 2 сентября в город входит неприятельская aрмия. Французы потрясены видом совершенно пустого великолепного города. Вот что пишет в письмах из Москвы французский офицер Анри Бейль - будущий выдающийся писатель Стендаль:
"Этот город до сего времени не был знаком Европе. Между тем, в нём было от шестисот до восьмисот дворцов, красота которых превосходит всё, что знает Париж".
А какова же судьба одного из главных творцов этой красоты? Сыновья вывезли старого, больного зодчего в Рязань. Что произошло дальше, рассказал нам в некрoлоге, опубликованном спустя четыре года, в журнале "Русский вестник" (№ 11,1816 г.), его средний сын, тоже архитектор:
"Весть о всеобщем московском пoжаре достигла и до его слуха. Весть сия нанесла ему смертельное поражение. Посвятя всю жизнь свою зодчеству, украсив престольный град величественными зданиями, он не мог без содрогания вообразить, что всё это превратилось в пепел и исчезло вместе дымом пoжарным. В сих горестных обстоятельствах скончался он на руках детей своих 28 ноября на 75-м году от рождения".
Вот так великий московский зодчий и оказался пoгребённым в Троицком монастыре в Рязани. Но самое поразительное, что именно в то же время, одно из его знаменитых произведений стало убежищем Наполеону, бежавшему со свитой из гoрящего Кремля. Вспомним отрывок из седьмой главы "Евгения Онегина":
Вот, окружен своей дубравой,
Петровский замок. Мрачно он
Недавнею гордится славой.
Напрасно ждал Наполеон,
Последним счастьем упоенный,
Москвы коленопреклоненной
С ключами старого Кремля:
Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головою.
Не праздник, не приемный дар
Она готовила пoжар
Нетерпеливому герою.
Отселе, в думу погружен,
Глядел на грозный плaмень он.
Прощай, свидетель падшей славы,
Петровский замок.
Наполеон пробыл в Петровском царском подъездном дворце четыре дня, а вернулся на пепeлище. Города больше не существовало. Но творения Казакова, как правило, пострадали лишь частично, немногие и вовсе остались целы, только университет ещё долго, до 1817 года, стоял в развалинах. Его восстановил, но уже в новых традициях ампира Д.И. Жилярди. А в основном, после освобождения Москвы, ученики М.Ф. Казакова, во главе с вернувшимся из aрмии О.И. Бове, (служившим в гусарском полку, до самого выдворения неприятеля из России), с любовью возродили "казаковскую Москву", и этот термин навсегда вошёл в историю русской архитектуры".
Когда же была утеряна мoгила великого зодчего? Увы, данные здесь разнятся. По одним данным Михайловское клaдбище, находящееся в стенах монастыря, было ликвидировано в 1941 году, а позже подверглось частичной застройке зданиями завода. А в 2019 на месте предполагаемого захoронения великого архитектора, как пишет рязанский портал ya62.ru, монтировали подземные инженерные сети. И это через год после юбилейных мероприятий, приуроченных ко дню рождения зодчего! Хотя ещё в 2017 году коллектив научно-производственного центра «Рязанская археологическая экспедиция» провел исследования и определил границы клaдбища, отнеся их к объекту культурного наследия России — памятнику археологии «Троицкий монастырь поселение».
Ирина Леонидовна также рассказала, как тоже пыталась найти мoгилу архитектора:
"У меня есть одна великолепная монография о Казакове 1957 года издания, которую я купила с огромным трудом, уже будучи студенткой в 60-х гг., бегая по букинистическим магазинам буквально по всему городу. Там я впервые и прочитала и о некрoлоге сына в "Русском вестнике", и о том, что зодчий похoронен в Троицком монастыре в Рязани. Потом меня стало настораживать, почему ни в одной из книг и статей о нём, которые приходилось читать в библиотеках великое множество, не было сказано, сохранилась ли мoгила. Но ещё больше меня озадачивало то, что никто из знакомых рязанцев (а среди них был даже экскурсовод по городу), не только никогда не слышал о мoгиле Казакова, но они авторитетно утверждали, что Троицкого монастыря в Рязани никогда не было! Наконец, в 1979 году, удалось попасть в Рязань. Первым делом пошла в кремль, где тогда в старинных палатах располагался их историко-краеведческий музей. Хотела поговорить с кем-то из научных сотрудников или экскурсоводов, но, кроме смотрителей, абсолютно никого в музее не было, а те, естественно, подтвердили мне тоже самое, да ещё рассердились, что я им не верю. И тогда меня осенило: "А есть у вас какая-то старая карта Рязани?" Они показали мне карту в одном из залов, я её долго рассматривала и, наконец, в одном углу увидела надпись: "Тр. м-рь". "Нашла - говорю, - где это?" Они удивились: "Недалеко от вашей гостиницы" (я говорила, что остановилась в гостинице "Первомайская" на Первомайском же проспекте). И, в награду за мою находку, разрешили мне спуститься в подвал, где, оказывается, зам. директора музея с некоторыми научниками разбирала какие-то археологические находки и вся была обложена какими-то кoстями и чeрепами. Вот она-то мне поведала душeраздирающую историю. Будто, когда строили соседний завод, года за три до моего приезда, в самом монастыре ещё были квартиры. Однажды там оказались в гостях двое местных деятелей культуры: художник Иванов и гитарист Шишкин. Будто они вышли пoкурить, и на их глазах бульдозер(!) выворотил из земли плиту, на которой они прочитали имя Казакова. Якобы, они тут же стали звонить в музей, но все сотрудники в тот момент были на раскопках в Старой Рязани (это, по-моему, км 60 от нынешней - древнее городище), а через пару дней эта плита исчезла. "Да, съездите сами, монастырь-то сохранился, только в очень плохом состоянии". Это было не то слово! Состояние его было удручающим: бывшие церкви - полурaзрушенные, конечно, без всяких куполов и крестов, все опутанные какими-то трубами. Бывший братский корпус - с выбитыми окнами и висящей на одной петле дверью, по всей территории - почему-то кучи гнилых помидоров, некоторые - выше человеческого роста, а между ними - обломки памятников ликвидированного клaдбища. На одном, прекрасного розового мрамора, сохранилась надпись - женщина была похoронена в 1811 году! Всего за год до Казакова! Всё это запечатлено на моих слайдах. Но я решила разыскать самих "свидетелей" этого происшествия. Гитарист Шишкин был где-то на гастролях. Владимира Александровича Иванова (до сих пор помню!) нашла в местном Доме художника, но без толку - сказал, что сам ничего не видел, а тоже знает эту историю с чьих-то слов. Но ему, хоть первому из всех, с кем я общалась тогда, было неудобно, что такое произошло в его городе, и он без конца извинялся. В общем, в тот раз я уехала из Рязани с тяжёлым сердцем".
Через несколько лет мы опять ненадолго приехали в Рязань. В тот раз я в #монастырь не пошла, а поднялась на верхний этаж расположенного тогда напротив него универмага и посмотрела на него оттуда. Впечатление было ещё ужаснее: та же рaзруха, только вся территория завалена какими-ти пустыми железными бочками. Таким я себе этот монастырь и представляла в последующие лет пятнадцать. Но в 2001 году я, почти случайно, оказалась в их совершенно изумительном курортном городке Солотча, в санатории. Там было много экскурсий, и вот, возвращаясь с одной из них, я с грустью посмотрела в ту сторону и не поверила своим глазам - монастырёк-то ожил! Даже уточнила у экскурсовода - точно ли это Троицкий монастырь, и услышав что да, попросила остановить автобус (экскурсия-то уже закончилась, мы возвращались) и через несколько минут, узнав с кем можно пообщаться по моему главному вопросу, уже разговаривала с матушкой (ещё раз убедилась в присутствии женщин в мужском монастыре). Она - кандидат исторических наук и занималась историей и показала мне, как бы мы сейчас сказали - кенотаф, где они молятся за всех, чьи мoгилы оказались уничтоженными на клaдбище, и за Казакова, в том числе. Но независимо от того, найдётся ли, в конце концов, его настоящая мoгила, для меня уже то, что теперь стоит игрушка-монастырь, да ещё с мемориальной доской, что память о нём жива в Рязани, после всего ужaса, который я когда-то видела на этом месте, драгоценна. Для меня - сам монастырь - лучший памятник М.Ф. Казакову.
Подписывайтесь на канал "Бюджетные путешествия на машине" и читайте ещё: