Александра Павловна собралась стереть доски чьё-то отчаянное признание в любви… Но рука её опустилась, – в приоткрытую дверь кабинета математики ей приветливо кивнул… в общем, Царевич этот. Александра Павловна громко и требовательно окликнула его:
- Иван Михайлович!
Соколов вошёл.
- Тут Вам… или мне, – уж не знаю… – послание вот оставили. Будьте добры, – объясните своим… царевнам, чтобы они не использовали доску в кабинете математики в подобных целях. Пусть находят другие способы… выражения чувств, которые Вы им внушаете.
Соколов быстро и молча вытер написанное.
-Всё?
Александра Павловна чуть растерянно развела руками. Но тут же по-всегдашнему заносчиво вскинула взгляд на Ивана Михайловича:
- Вскружить головы старшеклассницам – много ума не надо. Сложнее научить их грамотно писать.
- Здесь не было ошибок,– улыбнулся Иван Михайлович.
- Кроме этой доски, есть ещё тетради. Знаете, как они у Вас в тетрадях пишут?.. ТрИугольник. КОсательная прЕмая… И вообще, они у Вас уверены: в слове докОзать пишем о, – потому что проверочное слово – козы.
-Всё-таки про треугольники и касательные прямые они пишут у Вас в тетрадях, – мягко перебил математичку Царевич.
Александра Павловна вдруг вспылила:
- А Вы хотите… чтобы я Вашу работу выполняла, – орфографические ошибки исправляла! Не царское дело, считаете?.. Идите на урок! 5-й Б вон… Крышу понимает!
Ну, до крыши 5-й Б ещё не добрался… Всего-навсего Маринка Тимошкина с тряпкой в руках догоняла Антошку Лукина. На полу сосредоточенно боролись Петрухин с Белосельцевым, а Кирюшка Чурсинов из перевёрнутого ведра, большой цветочной вазы и поверхности стола устроил ударную установку. Звучало громко. На соседнем столе под эти ритмичные звуки танцевала Алиса Говорухина…
Наверное, потому, что с высоты, Алиса первая заметила Ивана Михайловича, спрыгнула со стола. Удивительно: это стало мгновенным сигналом для 5-го Б. Через минуту было трудно поверить, что Тимошкина мокрой тряпкой учила уму-разуму Антошку, а Петрухин с Белосельцевым своей школьной формой дочиста вытирали полы в кабинете литературы… Алиса дёрнула за рукав соседа по парте, – Денис Миронов умудрился и в этом разноголосье уютно устроиться и досмотреть утренний сон. В классе установилась тишина.
Объясняли лексическое значение слов. Тимошкина записывала на доске: колоссальный успех наших спортсменов…
- А это какой – колоссальный? – на всякий случай насторожился Вахрушев. – Среди колосков, что ли?
Алиса протянула:
- Приидуурок!..
Иван Михайлович улыбнулся:
- Кто может объяснить значение этого слова?
Пятиклассники переглянулись: будто бы понятно… что колоски здесь ни при чём, но как объяснить?
От напряжения Антошка наморщил лоб. Просиял:
Можно, я?.. Колоссальный – ну это такой… – Для пущей выразительности, чтобы его уж точно все поняли, Антон развёл руками : – Это такой… Оофигеенный, в общем.
5-Б с облегчением вздохнул: офигенный – это же совсем понятно, какой успех был у наших спортсменов… Совместными усилиями нашли замену Антошкиному слову: большой, огромный, выдающийся…
Между страницами классного журнала 9-го Б – листочек в линейку. Тем же почерком, что и на доске в кабинете математики, на листочке было написано:
-Я люблю Вас, Иван Михайлович.
Соколов быстро и незаметно оглядел девчонок 9-го Б. Тимофеева с Кукушкиной торопливо скатывали у Емельяновой домашнее задание. Савушкину, как всегда, больше всего интересовали её длинные ресницы… Оля с Полей листали какой-то модный каталог, Лена Макарова смотрела за окно, – в облетевших ветках тополей шумел дождь… Отличница Машенька Москвина взглянула на часы, холодно поинтересовалась:
- И нам можно мечтать? Или только Вам, Иван Михайлович?
Строгий Машенькин голос – чем-то Машенька вдруг напомнила Александру Павловну – окончательно убедил Соколова: нет, девчонки из 9-го Б точно не имеют никакого отношения к этому тетрадному листочку в линию…
А в конце осени Юленька Земцова пригласила Соколова на свадьбу. Свадьба была настоящая, – не тот чопорный приём в ресторане, где все лихорадочно, тайком, вспоминают, в какой руке надо держать вилку, а в какой – нож… и что с хлебом делать, – откусывать или отламывать… – а именно свадьба: с сооружённым навесом на случай дождя, со столами, – от края до края улицы, с поселковым баянистом… с танцами на поляне, с бутылями самогонки. И всё, что было в разнобойных тарелках, можно, не задумываясь, есть без ножа в правой руке.
На такую знакомую… и вдруг оказалось ,– совсем чужую Юленьку Иван смотрел с непонятной, но светлой и счастливой грустью: белее первых снежинок платье и невесомое облако – фата будто безвозвратно отдалили Юлю от их простого и понятного берега, где были пирожные прямо на лекциях по исторической грамматике, пересдачи старославянского, такие нужные разговоры, – ни о чём и обо всём… Но Юля была счастлива, – это Иван увидел сразу… И дух захватило от Юленькиного счастья. Муж, здешний шахтёр, бережно кружил Юлю в своих сильных руках, и фата послушно прикрывала Юлю и Алексея, когда они целовались… А потом Юля шепнула Ивану:
- Не грусти, Царевич. Я же никогда не была твоей Василисой. А ты ищи её.
-Думаешь, найду? – усмехнулся Соколов.
Юля пожала его руку, серьёзно кивнула:
- Найдёшь. Только рассмотри её, царевну свою. Ты же помнишь, что она может не сразу показаться тебе царевной.
И так хорошо было, – просто поговорить с Юлькой, самой лучшей однокурсницей на свете. И говорили они совсем, как раньше, и понимали друг друга с полуслова… Иван рассказывал о пятиклассниках, о Лере из 11-А, о её вопросе вместо сочинения, – Вы верите в любоФь с первого взгляда?.. О заносчивой и высокомерной математичке рассказывал, о её короткой стрижке и неизменных брюках, – смотришь на неё... и не веришь, что царевны вообще остались на земле… С признаниями любви на тетрадных листочках в линию тоже рассказал.
Юля внимательно слушала. И смеялась, и задумчиво улыбалась, – когда он о математичке рассказывал. Потом о своём Алёшке рассказала. А когда провожала Ивана, – ему пора было возвращаться в Верхневоскресенский, – снова пожала его руку, напомнила:
-Не забывай, что случается и такое, – царевна сначала лягушкой бывает.
В бесконечной круговерти школьных дней вдруг вспоминал Юлину свадьбу, их разговор. В Юлиных словах – только рассмотри её… – была какая-то счастливая тайна… И ему казалось, что тайна эта известна Юле. И от этого тоже было хорошо… и верилось, что всё сбудется.
А потом случилось то, от чего Александра Павловна впервые растерялась по-настоящему,– до беспомощных слёз… Пропал Данька Вахрушев, – исчез после второго урока. Обыскали всю школу, – два школьных этажа, на всякий случай даже подвал осмотрели, хотя завхоз, Елизавета Петровна, уверяла, что подвал сегодня не открывали… Мальчишки-старшеклассники сбегали на берег, расспросили тётю Валю, продавщицу из соседнего магазина, – случалось, пятиклашки на большой перемене бегали туда за своими любимыми чипсами. Вахрушев пропал бесследно. Иван Михайлович в сотый раз заходил в каждый кабинет, под каждую парту заглядывал, открывал дверцы шкафов, – Даньки нигде не было. Александра Павловна безутешно плакала в кабинете математики,– как обычная девчонка-старшеклассница. Физрук, Игорь Васильевич, вполголоса ругался. Серафима Андреевна дотошно расспрашивала притихших пятиклассников. Дворник, Василий Пантелеевич, уверял, что на большой перемене никто со школьного двора не выходил: куда ж идти, если сеется холодный дождь…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 5 Часть 6
Навигация по каналу «Полевые цветы»