Мужской уголок

Свет фонаря выхватывал из темноты шершавую каменную поверхность, испещренную странными, нерукотворными прожилками. Марк провел пальцами по знакомому узору, и по его позвоночнику пробежал холодок, не имеющий ничего общего с сыростью подземелья. Он знал этот узор. Он зарисовал его три дня назад в секторе «Дельта-7», в двадцати километрах к северо-западу. — Не может быть, — прошептал он, и его голос был поглощен гулкой, безжизненной тишиной. — Этого не может быть. Он отступил на шаг, направил луч на пол...

Дверь в подвал была неприметной, затерянной между витриной букинистического магазина, пахнущего пылью и старыми переплетами, и закопченным фасадом мастерской по ремонту часов. Для случайного прохожего это была всего лишь еще одна ржавая дверь в бесконечном ряду городской архитектуры. Но для Артема это был портал в иной мир. Его мир. Он спустился по узкой, крутой лестнице, ключ-скрипка в его руке мягко щелкнул в замке. Воздух сменился с уличного, пропитанного выхлопами и влажным ветром с залива, на густой, сложный коктейль запахов...

Артур проснулся от звука, который мог описать только как «хлюпающий шепот». Он лежал, уставившись в потолок, где проектор медленно выводил статистику его сна: продолжительность – 4 часа 17 минут, фаза быстрого сна – 22%, эмоциональный индекс – +7 (легкая ностальгия), обнаруженных паттернов – 3. Никаких следов того леденящего душу кошмара, что заставил его сердце бешено колотиться всего секунду назад. Он провел рукой по лицу, смахивая несуществующую влагу. Отголоски. Всего лишь отголоски. Профессиональная деформация...

Солнце поднималось над городом, которого больше не было. Его лучи пробивались сквозь разрывы в бетонных облаках заброшенных небоскребов, касались земли, где когда-то кипела жизнь. Теперь здесь царила тишина, нарушаемая лишь ветром, гулявшим по пустым проспектам, да редким скрипом металлических конструкций, медленно сдававшихся под натиском времени. В центре того, что когда-то называлось Парком Весеннего Ветра, двигалась одна-единственная фигура. Ее форма, идеально функциональная и лишенная излишеств, сливалась с окружающим пейзажем упадка...

Отец смотрел на меня с десятков фотографий, развешанных по всему дому. На одних – загорелый, с обветренным лицом, на фоне паковых льдов или непроходимых джунглей. На других – улыбающийся, с младенцем на руках (это был я), но даже в этих кадрах его взгляд был устремлен куда-то за горизонт. Взгляд человека, которому тесно в четырех стенах. Взгляд Артема Лаврова, легенды российских исследований, человека, открывшего три неизвестных науке вида орхидей и пропавшего без вести семь лет назад где-то в дебрях Патагонии...