Мандаринка

Часть 1. ТЕПЕРЬ ВСЕ НА МЕНЯ ЗЛЯТСЯ В тот вечер пахло корицей. Я месила тесто для яблочного пирога, за окном хлопьями валил первый снег, а в комнате дочери-подростка Светы и сына-шестиклассника Максима стоял привычный гул — они переписывались с друзьями, смотрели смешные ролики в соцсетях. Мой мир казался прочным, как старая дубовая доска на кухонном столе. Я и не подозревала, что в ней уже червоточина. Из комнаты Светы донесся сдавленный, испуганный возглас: «Ой!». Не крик, а скорее выдох ужаса...

Часть 1. Я ВЕРНУ ВТРОЙНЕ Меня зовут Анна, и сегодня я стала чудовищем в глазах общества, наших общих знакомых и, вероятно, в его собственных. Я выиграла суд и вернула себе квартиру, которую подарила ему пять лет назад. Ключи лежат передо мной на столе, холодные и безжизненные. А сердце... сердце разрывается. Но я абсолютно уверена в своем решении. И сейчас расскажу почему. Это не история о жадности. Это история о том, как я пыталась достучаться до взрослого мужчины, когда все другие слова были уже сказаны...

Идеальная пара и безупречная няня Алина и Марк считали себя идеальными современными родителями. Он — успешный архитектор, она — владелица цветочного бутика. Их сын Лео был венцом их любви и тщательного планирования. Няню Элис они нашли через безупречное агентство: тихая, опытная, с рекомендациями из благородной английской семьи, жившей за границей. Её любили на детской площадке за мудрое спокойствие, а Лео просто обожал. Он расцветал в её присутствии. Первой тревогу забила Алина. Лепеча, Лео называл любимого плюшевого зайца не «зайкой», а словом, похожим на «Ке́ллирон»...

Часть 1. ИСЦЕЛИТЬ РАНУ Я сидела с остывшим капучино и ловила себя на том, что в который раз рассматриваю его профиль. Сосредоточенный, чуть отрешенный взгляд, устремленный в серую мглу за стеклом. На его лице всегда лежала легкая тень — не угрюмости, а тихой, глубокой печали. Печали вдовца, потерявшего жену год назад. Мы с Марком познакомились на курсах итальянского. «Для души», — сказал он, когда мы случайно сели за один стол. — «Елена мечтала о Флоренции. Решил выучить язык… в память о ней». Эта фраза растрогала меня до глубины души...

Часть 1. У НЕЕ ТРУДНОСТИ Варя замерла у окна, прижав ладонь к холодному стеклу. За ним плакал осенний дождь, а в груди у нее была знакомая, выжженная пустота. Очередной тест, очередная одна полоска. Очередной месяц, превратившийся в год, а годы — в тихое, бесплодное отчаяние. Она слышала, как в прихожей щелкнул замок. — Варь, я дома! — голос мужа, Дмитрия, звучал как всегда, ровно и устало. Она не обернулась. Дом. Это слово для нее было синонимом тишины, нарушаемой только шагами по паркету и мерным тиканьем часов...

Контракт на чудо Мы с Сергеем решились на это от отчаяния. Его зарплата инженера и моя — учителя младших классов не тянули даже на ипотеку. «Суррогатное материнство — это не продажа себя, это помощь, — убеждал он меня. — Ты подаришь счастье бездетной паре, а мы получим шанс начать свою жизнь». Мы тщательно выбирали «заказчиков». Ольга и Максим казались идеальными: успешные, умные, отчаянно мечтающие о ребенке. Они платили хорошо. Контракт был железным: я вынашиваю их генетического ребенка, рожаю, передаю...

Часть 1. ЭХО ПРОШЛОГО Дождь стучал по окну однообразно и назойливо, словно отбивая такт ее одиночеству. Таня поднесла ладонь к холодному стеклу, стирая конденсат. За окном, в мутном свете фонаря, к промокшей лавке у подъезда прижалась девчонка. Сидела, поджав колени, завернувшись в легкую, промокшую насквозь куртку. Таня отвела взгляд. Не ее дело. Мир полон чужого горя, а свое она несла в себе, как тяжелый, невидимый камень. Камень по имени Арина. Ее дочь. Ее солнце, погасшее два года назад в мгновение, на скользкой трассе под грузовиком...

Часть 1. МЫ СТАНЕМ НАСТОЯЩЕЙ СЕМЬЕЙ Я переставляла салат оливье с холодильника на стол и обратно, бессмысленно вытирала уже сияющие бокалы. Предстоящий ужин с моим братом Ильей и его таинственной избранницей, о которой он говорил с придыханием двадцатилетнего романтика, вызывал у меня странную, ноющую тревогу. Неловкость, которую не объяснишь. — Мама, а дядя Илья правда женился? — спросила моя дочь Катя, не отрываясь от планшета. — Собирается, солнышко. Сегодня познакомимся. Звонок в дверь. Я глубоко вдохнула, поправила платье и пошла открывать...

Подарок с душой Квартиру в старом, но уютном доме в центре я купила двадцать лет назад, копейка к копейке. После смерти мужа она стала моей крепостью. Когда моя единственная дочь Алена собралась замуж, я сделала, как мне казалось, единственно правильное для матери. Я подарила ей эту квартиру. Оформила дарственную. «Пусть это будет вашим семейным гнездышком, — сказала я. — А я поживу с вами, помогу с внуком». Они обрадовались. Первый год все было хорошо. Потом родился Миша. Потом Алена сменила работу на более высокооплачиваемую...

Чашка остывшего латте и напряженная пауза. Моя подруга Катя, обычно такая жизнерадостная, смотрела в окно кафе пустым взглядом. — Представляешь, вчера вечером, — её голос дрогнул, — мой Максим за ужином заявил, что мечтает уехать из России. — Господи, Кать, что случилось? — я обхватила ее руку. — Роблокс, — она выдохнула, словно это было диагнозом. — Блокировка Роблокса. Он говорит, что вся его жизнь там — друзья, увлечения. Что здесь, в реальном мире, ему теперь нечем заняться. И что он хочет переехать в страну, где Роблокс не заблокирован, чтобы снова начать жить...

Часть 1. ПРАВО НА ЖИЗНЬ И ЛЮБОВЬ Дождь стучал в окно моей слишком большой, слишком тихой квартиры ровно так же, как и десять лет назад, когда меня покинул Вадим. Он выстукивал одну и ту же фразу: «Жизнь закончена. Жизнь закончена». Мои дети, Марина и Артем, звонили раз в неделю с одинаковыми вопросами: «Давление в норме? К кардиологу сходила? Завещание не меняла?». Их забота была стерильной, как больничный коридор. Они давно разделили мое наследство в уме, оставив мне лишь роль старушки, доживающей свой век среди фарфоровых сервизов и воспоминаний...

Приговор, вынесенный в 18 лет Мне было восемнадцать, когда я родила ее. Синдром Дауна. Тяжелый порок сердца. «Она нежизнеспособна в долгосрочной перспективе. Это будет крест на всю вашу молодость», — сказал врач, а моя мать, стоявшая рядом, молча плакала от бессилия. Мы были бедны. Отец сбежал, узнав о беременности. Мир представлялся мне узкой, темной щелью, куда этот ребенок точно не вписывался. Я подписала отказ. Даже не посмотрев ей в лицо. Мне казалось, я поступаю рационально, как взрослая. Я выбрала возможность своей жизни...