Затерянная кинопленка

Пятница. Для меня это слово было синонимом слова «свобода». Свобода от ранних подъемов, от надоедливых клиентов, от необходимости быть собранной и эффективной. Пятничный вечер и вся суббота принадлежали только мне. Это было наше с мужем, Гришей, негласное правило, установленное с самого начала совместной жизни. Его суббота — это рыбалка с друзьями или гараж. Моя — это пижама до обеда, любимая книга, которую можно читать, не отвлекаясь, долгая пенистая ванна и, главное, — никакой готовки сложнее бутерброда...

Я всегда знала, что у моих родителей две дочери: любимая и я. Моя младшая сестра, Аня, была солнцем, вокруг которого вращалась вся наша семейная вселенная. Легкая, смешливая, с копной золотистых волос и талантом попадать в неприятности, из которых ее неизменно вытаскивали. Если Аня получала тройку, мама вздыхала: «Ну что поделать, гуманитарий». Если я приносила четверку вместо пятерки, отец хмурился: «Могла бы и постараться, Светлана». Я была «надежной». Той, на кого можно было положиться. Я с детства...

Год. Триста шестьдесят пять дней. Ровно столько прошло с тех пор, как моя жизнь превратилась в затяжной, изматывающий кошмар. И у этого кошмара было имя — Кристина, младшая сестра моего мужа, Сергея. Она появилась на нашем пороге в один дождливый осенний вечер, с одним чемоданом и глазами, полными слез. Ее история была банальна и трагична: в очередной раз рассталась с парнем, хозяин съемной квартиры попросил съехать, идти было некуда. «Всего на пару недель, пока что-нибудь не найду», — всхлипывала она на плече у Сергея...

Анна поставила на пол в прихожей две тяжеленные сумки с продуктами, и ее спину тут же прострелила острая, колющая боль. Она прислонилась к стене, пытаясь перевести дыхание. Конец месяца всегда был самым тяжелым временем. Зарплата еще не пришла, а аванс уже растаял, съеденный счетами за квартиру, оплатой кружков для ее десятилетнего сына Артема и нескончаемыми бытовыми расходами. Сегодняшний поход в супермаркет окончательно обнулил ее карту. Из гостиной доносились звуки работающего телевизора — бодрые голоса ведущих какого-то дневного ток-шоу...

Двухкомнатная «хрущевка» Марины и Вадима, когда-то казавшаяся им уютным гнездышком, за последний месяц превратилась в филиал Курского вокзала. Воздух, раньше пахнувший свежесваренным кофе и детским шампунем, теперь был густо пропитан запахами валокордина, жареного лука и чужого, незнакомого парфюма. Тишина, которую Марина так ценила, сменилась непрерывным гулом работающего на полную громкость телевизора, где свекор, Николай Петрович, часами смотрел политические ток-шоу, громко комментируя происходящее...