Затерянная кинопленка

Ольга всегда просыпалась раньше будильника. В те ранние минуты квартира звучала по-особенному: тихое постукивание труб в ванной, глуховатый звон ложек в ящике, когда она осторожно доставала одну, чтобы не перебудить мужа, ленивое шуршание тюли у распахнутого окна. Она любила этот светлый час, когда на столе уже стоит чашка чая, а на подоконнике охлаждается сковорода с блинами для мужа — он не любил каши. Никто не мешал мыслям собираться в ровную дорожку — планы на день, звонок маме, забежать после работы за клубникой, отвести платья в ателье...

Лето в их дворе держалось тёплой ладонью за каждый вечер: к семи на асфальт ложилась тонкая тень от клёна, воздух пах нагретой пылью и мокрым шлангом, которым дворник поливал дорожки. Лера любила этот час — открывала настежь кухонное окно, чтобы тюль шевелилась и остывал чайник, ставила на стол миску огурцов, купленных утром на рынке, и на ходу тёрла морковь в суп. Квартира была маленькая, но светлая, и летом в ней всегда пахло простынями, высушенными на балконе, и яблоками с базара. Сын Ярик, восьми...

Вера любила ранние часы в квартире, когда в коридоре ещё тихо, а из кухни слышно только, как вода тонкой струйкой наполняет чайник. Она в это время открывала окно и прислушивалась к двору: где-то гудел мусоровоз, на лавочке кашлял ранний сосед, в песочнице переворачивала крылом ворона. На подоконнике у неё стоял старый глиняный горшок с толстолистом и два стакана с зелёным луком — внуки смеялись, что «лук у бабушки как трава на стадионе». Порядок и тишина были для Веры как дыхание. В тот день тишина треснула звонком...

Марина любила ранние часы в квартире, когда на кухню ещё не добрался шум, а посуда стоит на своих местах, блестит чисто, и можно спокойно налить себе крепкого чаю, прислониться бедром к подоконнику и глотать тишину маленькими аккуратными глотками. В такие минуты легче всего верилось, что всё под контролем: сын допивает кефир и уходит на тренировку, стиральная машина ровно гудит в ванной, на столе список покупок, в голове — план ужина. Дом слушается её рук, и от этого в груди ровно и тепло. Она никогда...

Лето в их городе выдалось ясным и длинным, таким, когда солнце не уходит с подоконников до позднего вечера, а тёплый воздух из двора поднимается в окна, пахнет смородиновым листом и мокрой землёй. Для Лены это время всегда было особенным: дача, оставшаяся от деда, оживала с первой травой. Домик из серого бруса с зелёными наличниками, короб для рассад, перекошенные ступеньки к крыльцу, старая яблоня, которая упрямо каждый год давала хотя бы ведро — всё это было как часть её самой. Дача не досталась...

Ирина бродила по опустевшей маминой квартире, и каждый шаг отдавался в её сердце глухой, ноющей болью. Прошло всего девять дней с тех пор, как мамы не стало, а дом, ещё недавно такой живой и тёплый, уже начал остывать, наполняясь запахом пыли и забвения. Она прикасалась к знакомым вещам — к фарфоровой статуэтке балерины на комоде, к стопке старых журналов на журнальном столике, к выцветшей фотографии в рамке, где они с сестрой Леной, две смешные девчонки с бантами, обнимали молодую, смеющуюся маму...

Субботний вечер складывался обычным — я люблю такие, когда в доме пахнет картошкой с лаврушкой, а на подоконнике теплится свет от лампы, которую мы с Серёжей купили на распродаже. Сын копался в конструкторе на ковре, спорил сам с собой, как соединить длинную балку, чтобы мост не проседал. Муж вернулся позже, чем обещал, с торопливой улыбкой «не ругайся, так вышло», прошёл на кухню, поцеловал меня в висок и сделал вид, что помогает: открыл шкаф, нашёл соль и переставил её туда, где она и так стояла...

Маша смотрела в окно поезда, и заснеженные пейзажи, проносившиеся мимо, казались ей кадрами из волшебной сказки. Она возвращалась домой. Спустя год. Год долгой, изнурительной, но в конечном итоге успешной работы за границей. Крупная айти-компания пригласила её, талантливого программиста, возглавить важный проект в своём европейском филиале. Это был шанс, от которого она не могла отказаться. Она уезжала с тяжёлым сердцем, оставляя в Москве свою уютную однокомнатную квартиру, друзей и младшего брата Алексея, единственного родного человека, оставшегося у неё после смерти родителей...

Ольга с тихой грустью провела рукой по корешкам старых книг, стоявших в отцовском шкафу. Каждая из них была ей знакома с детства: потрёпанный томик Жюля Верна, который папа читал ей перед сном; толстый справочник садовода, весь в маминых пометках; сборник стихов Есенина с засохшим васильком между страниц. Эта квартира, в которой она выросла, была не просто стенами. Она была живым организмом, хранящим историю её семьи, её смех, её слёзы, её любовь. Особенно сейчас, когда мамы не стало уже три года, эти стены казались единственным, что по-настоящему связывало её с ушедшим, счастливым прошлым...

Катя с нежностью провела рукой по бархатной обложке тяжёлого фотоальбома. Последние два месяца она посвятила всё своё свободное время его созданию. Это должен был быть главный подарок на шестидесятилетний юбилей её мамы — летопись их жизни, их семьи, собранная по крупицам из старых, выцветших фотографий. Вот мама, совсем юная, с двумя смешными косичками. Вот они с отцом, счастливые, в день свадьбы. Вот маленькая Катя делает первые шаги, крепко держась за мамину руку. Каждая страница была пропитана любовью и ностальгией...

Даша стояла у окна пустой маминой квартиры и смотрела на пожелтевшие кроны тополей во дворе. Прошло чуть больше месяца со дня похорон, а ощущение нереальности происходящего так и не отпускало. Казалось, вот-вот скрипнет входная дверь, и в прихожую войдёт мама, уставшая после смены в больнице, и скажет своим тихим, ласковым голосом: «Дашенька, доченька, ты приехала». Но дверь не скрипела, а в квартире царила гулкая, пронзительная тишина, пахнущая корвалолом и ушедшей жизнью. Отношения с матерью у Даши всегда были тёплыми, но сложными...

Катя с любовью провела рукой по гладкой, прохладной поверхности новой столешницы. Их кухня, ещё вчера бывшая унылым царством старого линолеума и пожелтевших шкафчиков, сегодня сияла свежестью и чистотой. Этот ремонт они с мужем, Олегом, планировали почти год. Откладывали каждую копейку, вместе выбирали плитку, спорили до ночи о цвете фасадов и теперь, глядя на результат их общих усилий, Катя чувствовала себя абсолютно счастливой. Это была их первая большая совместная победа, символ их маленькой, но крепкой семьи...