Затерянная кинопленка

Катя с тихой улыбкой поправляла на плече своего мужа, Сергея, воротник его идеально выглаженной рубашки. Сегодня был особенный день — день её рождения. Тридцать лет. Дата, которая казалась ей рубежом, началом новой, более осознанной и счастливой жизни. Последние несколько лет были непростыми: рождение сына, бессонные ночи, её выход на новую, очень ответственную работу. Но они справились. И сегодня ей хотелось простого, тихого семейного праздника в кругу самых близких. Её свекровь, Алевтина Ивановна, приехала первой...

Кристина с нежностью поправила на плече своего мужа, Антона, белоснежный воротничок новой рубашки. Сегодня был их первый выход в свет в новом статусе — статусе счастливых молодожёнов. Их свадьба, скромная, но такая тёплая и уютная, отгремела неделю назад, и теперь их ждал первый семейный экзамен — юбилей лучшего друга Антона и его семьи, который отмечался в самом престижном ресторане города. Кристина волновалась. Она хотела произвести хорошее впечатление, хотела, чтобы все увидели, какая она достойная пара для их любимца...

Вера с тихой улыбкой протирала старенькую, но идеально чистую тарелку и ставила её в шкаф. Вечерняя тишина в её маленькой, уютной квартире была для неё высшей ценностью. В свои шестьдесят два года, после сорока лет работы медсестрой в шумной детской поликлинике, она наконец-то вышла на пенсию и наслаждалась каждым днём этого заслуженного покоя. Её жизнь была простой и размеренной: утренние прогулки в парке, вязание, чтение любимых книг и, конечно же, ожидание звонков от её единственной, обожаемой дочери, Кристины...

Юлия с тихой улыбкой помешивала в кастрюльке манную кашу для своих годовалых близнецов. За окном лил дождь, но в их маленькой, залитой тёплым светом кухне царили уют и покой. Она обожала такие утра. Да, она смертельно уставала. Двойняшки, Егор и Полина, были настоящими сорванцами и требовали ежеминутного внимания. Но эта усталость была счастливой. Она смотрела на свои сокровища, на два одинаковых стульчика для кормления, и чувствовала себя самой богатой женщиной на свете. Её муж, Андрей, был замечательным отцом...

Ольга с наслаждением втянула полной грудью прохладный, пахнущий яблоками и влажной землёй воздух. Её дача, старенький, утопающий в зелени домик, доставшийся ей от бабушки, была её местом силы. Здесь, вдали от городской суеты, она чувствовала себя по-настояшему дома. Каждый скрип половицы, каждая яблоня в заросшем саду, каждая выцветшая фотография на стене были пропитаны воспоминаниями о её детстве, о любви и заботе, которыми её окружала бабушка. После её ухода эта дача стала для Ольги не просто недвижимостью, а святыней, островком её личного прошлого, который она оберегала, как зеницу ока...

Яна поднялась на нужный этаж чуть раньше времени: лифт ехал медленно, скрипел, в узких окнах лестничной клетки стоял прозрачный, тёплый воздух, и в нём слышались далёкие детские голоса со двора. Она шла по коридору к квартире новой клиентки, вспоминая вчерашний разговор: — Яна, вы просто чудо, приезжайте, у меня есть один спорный угол с антресолью, не могу решить, снести или оставить. Яна на ходу поправила папку с договорами и рулетку в сумке, проверила, не забыты ли образцы краски. Дверь с нужным номером была приоткрыта — видимо, проветривают...

Анна любила утреннюю тишину своей квартиры: когда в коридоре ещё прохладно, на кухне пахнет свежезаваренным чаем и чистым стеклом, а с подоконника в комнату струится мягкий свет. На столе — аккуратно сложенные платёжки, рядом чашка с ложечкой; на стене под магнитом висит справка из банка — она недавно переносила дату автоплатежа. Квартира была куплена ею ещё до свадьбы, в кредит, и все эти годы Анна жила с ровной уверенностью: справится, выплатит, вдохнёт свободнее. Она никогда не хвасталась и не...

Утро начиналось спокойно: на столе дымился чайник, на спинке стула висела моя лёгкая рубашка, а на дверце холодильника под магнитом держались два ваучера — название пансионата, даты, знакомый номер телефона администратора. Чемодан мы вчера спустили с антресоли, протёрли пыль, положили внутрь аптечку, крем от солнца, книжки. Я пересчитывала дни по календарю на стене и ловила себя на том, что улыбаюсь всякий раз, как взгляд падал на аккуратно обведённые числа. В прихожей было прибрано, у окна шелестела тюль, и казалось, что в эту ровность уже ничто не вмешается...

Ольга всегда просыпалась раньше будильника. В те ранние минуты квартира звучала по-особенному: тихое постукивание труб в ванной, глуховатый звон ложек в ящике, когда она осторожно доставала одну, чтобы не перебудить мужа, ленивое шуршание тюли у распахнутого окна. Она любила этот светлый час, когда на столе уже стоит чашка чая, а на подоконнике охлаждается сковорода с блинами для мужа — он не любил каши. Никто не мешал мыслям собираться в ровную дорожку — планы на день, звонок маме, забежать после работы за клубникой, отвести платья в ателье...

Лето в их дворе держалось тёплой ладонью за каждый вечер: к семи на асфальт ложилась тонкая тень от клёна, воздух пах нагретой пылью и мокрым шлангом, которым дворник поливал дорожки. Лера любила этот час — открывала настежь кухонное окно, чтобы тюль шевелилась и остывал чайник, ставила на стол миску огурцов, купленных утром на рынке, и на ходу тёрла морковь в суп. Квартира была маленькая, но светлая, и летом в ней всегда пахло простынями, высушенными на балконе, и яблоками с базара. Сын Ярик, восьми...

Вера любила ранние часы в квартире, когда в коридоре ещё тихо, а из кухни слышно только, как вода тонкой струйкой наполняет чайник. Она в это время открывала окно и прислушивалась к двору: где-то гудел мусоровоз, на лавочке кашлял ранний сосед, в песочнице переворачивала крылом ворона. На подоконнике у неё стоял старый глиняный горшок с толстолистом и два стакана с зелёным луком — внуки смеялись, что «лук у бабушки как трава на стадионе». Порядок и тишина были для Веры как дыхание. В тот день тишина треснула звонком...

Марина любила ранние часы в квартире, когда на кухню ещё не добрался шум, а посуда стоит на своих местах, блестит чисто, и можно спокойно налить себе крепкого чаю, прислониться бедром к подоконнику и глотать тишину маленькими аккуратными глотками. В такие минуты легче всего верилось, что всё под контролем: сын допивает кефир и уходит на тренировку, стиральная машина ровно гудит в ванной, на столе список покупок, в голове — план ужина. Дом слушается её рук, и от этого в груди ровно и тепло. Она никогда...