Бумажный Слон

– Убью! – прокатился над сонной деревушкой яростный крик кузнеца. – Убью паскуду! Взъерошенный, без шапки и в распахнутом полушубке Пяст выскочил из избы. Чёрная ночь встретила кузнеца жгучим морозом. Клубы пара окутали разгорячённую могучую фигуру. За свои сорок лет Пяст повидал столько, что его угольно-чёрную шевелюру и густую бороду щедро украсили серебряные прожилки. – Погоди, Пяст! – Вслед за супругом на мороз вылетела Лада. Лицо девушки опухло от слёз. Лада бросилась на спину мужа, пытаясь остановить его...

В стенном шкафу завелось чудовище. По ночам оно скрипело дверцами или булькало в ванной, передразнивая водопроводный кран. Мама ворчала, что давно пора заняться ремонтом, а папа притворялся, что спит и ничего не слышит. Мама и папа не догадывались про чудовище. Оно было хитрое. Воровало печенье и конфеты из вазы на кухонном столе. А крошки подбрасывало на Динькино одеяло. Или оставляло в детской липкие пятна варенья. Мама часто говорила: «Опять ничего на обед не ели. Сладкое таскали, да? Вот выпадут все зубы…»...

#СлоНовости: Влияние новых законов #Инсайды #Закулисье Недавно в комментариях спрашивали, будут ли на «Слоне» какие-то изменения в связи с новыми законами о чайлдфри, наркотиках и ненормативной лексике. Мы с коллегами подготовили новость обо всём этом. Надеюсь, что получилось доступно и понятно. Огромное спасибо хочу выразить творческому юристу @creative_lawyer за её статьи...

Случилась эта история при бургомистре Альфредсе Руксе. Жили тогда на улице Скарню двое маленьких детишек-близняшек: Эмилия и Оярс Скайдрите. Отца у них убили на войне, когда они только ещё родились, а мать умерла от чахотки, когда малышам было по три года. И взяла их тогда к себе тётка, Силвия Шепскис. Сама она тоже была не из богатых, и зарабатывала стиркой и глажкой одежды, как и мать Эмилии и Оярса. Однако хотя она и старалась как могла заменить близняшкам родную мать, слишком много времени и сил уходило у неё на работу...

Эрин встала. Она больше не могла выносить насмешливое мерцание голографических мониторов, повторяющих одно и то же: «счастье, счастье, счастье…» Кругом одно лишь счастье! А она — единственная во всей вселенной, как казалось в этот момент, — была заперта в своём внутреннем одиночестве. — Господи, неужели во всей галактике не найдётся его и для меня? Почему? — пробормотала она, остановившись у панорамного иллюминатора. Глядя на миллиарды звёзд, она почувствовала, что в их холодном блеске таится что-то, чего ей так не хватает, — желанное и недостижимое...