Здравствуй, мой кармический человек. Как ты живешь? Чем? Что в твоей голове, на душе и в мыслях? Что? Ты спрашиваешь, как я? Я жива. Это единственное точное определение моего состояния, мое сердце бьется, мозг работает, я ем, иногда сплю, хожу на работу и даже бывает смеюсь. Я осталась в этом «живом» состоянии, лишь потому, что кому-то в этом мире без меня будет плохо, и я нужна кому-то живая. А внутри меня – что внутри меня – пух, труха, опилки, щепки, выжженное поле. Сожжено все, до углей, и только если кто-то сильно дунет – огонек тепла, ярко оранжевый затлеет и погаснет также быстро, как спичка на ветру...

— И как только ты жила на свободе, Нина? Ты же простых вещей не понимаешь, — Светкин голос разрезал тишину нашей камеры, где мы прятались от всего этого жестокого мира за решёткой. Я тогда улыбнулась, а внутри всё перевернулось. Свобода... да что я о ней помню? Последние три года — только стены да решётки. И всё из-за него, из-за Кости. — Не смей так говорить про него. Он... он погиб, — я тогда еле шептала, слёзы подступили к горлу комом. Светка нагнулась ко мне, погладила по плечу. Вот такая она — грубоватая, с тяжёлой судьбой, из тех, кто по барам да улицам с юности...