Дело было в коворкинге на «Белорусской». Сижу, работаю над переводом документов. Вижу — парень азиатской внешности устроился за соседним столом, что-то сосредоточенно печатает. Потом достал телефон и начал говорить по-корейски. А я знаю корейский язык — учил в университете, потом стажировался в Сеуле. Да и работа связана с переводами, поэтому встретить в городе корейца и не заобщаться с ним было бы преступлением для моей любопытности. Я не из тех, кто лезет знакомиться с каждым встречным. Но тут...

Утро началось правильно. Без подвигов. Чайник заворчал. На окне фиалки, которые она выпросила у соседки, наконец-то зацвели. В телефоне — фотография внука с ложкой в руке и кашей по всему лицу. Марина сидела на своей маленькой кухне и чувствовала странное, непривычное спокойствие. Даже тишина не пугала. Три года одна. Три года без его ходьбы по квартире, как по казарме. Без скрипучего «ты опять…» по утрам. Без вечно обиженного лица над кастрюлей борща. Новая работа нашлась сама собой — бухгалтер в маленькой фирме, где главный стресс заключался в том, что принтер зажёвывал бумагу...