— Вы издеваетесь?.. — Татьяна стояла в дверях, не снимая сапог, и почему-то тихо, почти шёпотом, смотрела на диван. На диване, под елкой, где утром ещё лежали коробки с мишурой, пытался натянуть на себя джинсы её муж. Рубашка расстегнута, носок один, второй где-то под столом. Рядом — чьи‑то длинные голые ноги, не её, точно не её, потому что у Татьяны варикоз и синяки от аптечных мазей, а тут — гладко, молодо, лакированные красные ногти на пальцах ног. — Тань… подожди… — Олег зачем‑то потянулся к...

– Либо я, либо твоя мама. Третьего не дано, Лена. Я хочу встретить этот Новый год спокойно, в трусах и с бутербродом, а не под пристальным взглядом твоего «генерала в юбке», которая будет считать, сколько рюмок я выпил и правильно ли я держу вилку. Андрей хлопнул дверцей холодильника так, что магнитики с видами турецких отелей жалобно звякнули и сползли на пару сантиметров вниз. Он стоял посреди кухни, скрестив руки на груди, и всем своим видом выражал непреклонность. Его лицо, обычно добродушное, сейчас казалось каменным...