— Мне мать звонила. Почему ты ей денег не дала? Стас не разделся. Он даже не снял ботинки, принеся с лестничной клетки в прихожую запах сырости и талого снега. Куртку он тоже не расстегнул, стоя посреди их уютной, пахнущей запечённой курицей квартиры, как чужеродный, холодный монолит. Его голос был лишён привычных интонаций, он звучал плоско и твёрдо, как приговор. Вся усталость после рабочего дня испарилась, сменившись жёсткой, собранной злостью. Он был готов к бою. Он пришёл с войны, которую уже...

— Да как же так может быть, чтобы все твои деньги, и вдруг у жены были? — недоумевал Марат. — Почему у жены? — Ну вот тебе не всё равно, почему? — ответил Глеб. — У жены, и всё. Главное, что у меня денег нет. Ну нет, понимаешь? Не-ет! — Нет, я таких слов не понимаю. И мне не всё равно, — обиженно заявлял Марат. — Мне, если хочешь знать, эта ситуация глубоко небезразлична. — Этого мне только не хватало. Небезразлично ему. Чего это тебе вдруг небезразлично? Ведь не о твоих деньгах речь идёт?! А о моих! — А вот здесь ты ошибаешься, друг мой...