— Валечка, ты же понимаешь, что я не к чужим людям обращаюсь? Валентина Петровна медленно протирала витрину галереи, слушая взволнованный голос Екатерины Сергеевны. Золовка появилась без предупреждения, когда последние туристы уже разглядывали янтарные броши при вечернем свете. — Катя, я тебя слушаю, — Валентина не оборачивалась, продолжая наводить порядок. — Олег Михайлович совсем плох стал. После увольнения с завода спился окончательно. Квартиру проиграл в карты, жена его выгнала еще в прошлом году...

— Валя, ну ты же понимаешь, нам совсем деваться некуда! — голос Раисы Павловны дрожал от слёз. — Квартиру продали, а новую ещё не купили... Олег Семенович говорит, максимум на месяц, пока документы оформим. Валентина Григорьевна стояла в дверном проёме, глядя на чемоданы и сумки, громоздящиеся в подъезде. Восемь лет назад на похоронах Анатолия эта же женщина клялась в вечной поддержке. Восемь лет молчания. И вот — снова здесь. — Конечно, проходите, — услышала она собственный голос. — Что же вы на лестнице стоите...