— Мам, папа опять! — Данька стоял в дверях спальни, растрепанный, в пижаме с человеком-пауком. Яна вскочила. Три часа ночи. Из прихожей доносилась возня, маты, грохот. — Иди к себе, солнышко. Я сейчас. — Он упал. Там дядя Витя с дядей Колей. Дядя Витя с дядей Колей. Собутыльники. Притащили, бросили у порога, как мешок с картошкой. Яна вышла в прихожую. Герман лежал на полу, обнимая ботинок. Перегар на весь подъезд. — Забирай своего, — буркнул Витя. — Еле дотащили. — Спасибо, — автоматически ответила она...

Понедельник. — Ой, ну солнышко мое, ну какие котлеты! Некогда! Я с работы сбежал только на час, понимаешь? Давай потом! Потом… — Михаил Романович жадно, голодным взглядом смотрит на Нину, а она послушно убирает обратно в холодильник всё, что хотела разогреть, что вчера наготовила, чтобы Мише было вкусно. Она всегда ждет его по понедельникам. Утром, днем, вечером, ночью — всегда. Он прибегает без предупреждения, внезапно, открывает своим ключом дверь, целует свою Ниночку в губы, а потом всё как в тумане, душном и сладком...