На почте ты можешь работать в двух разных структурах: либо в отделении заниматься приёмом/выдачей корреспонденции, либо работать в больших пересылочных пунктах, которых в Москве, кажется, четыре — туда посылки прибывают из разных стран и городов, их сортируют и распределяют по направлениям, там же сидит таможня, которая досматривает товары. Там, в общем-то, сердце почты. Такой пункт — это много этажей разных цехов и много-много посылок, писем, открыток. Как таковых у нас нет даже складов. Представьте себе цех — огромное помещение размером с футбольное поле...

— Триста рублей. Армен. Кто это? Вопрос упал в тишину комнаты, как холодный, гладкий камень. Не громко, не зло, а с той методичной, въедливой интонацией, которую Екатерина научилась ненавидеть больше, чем любой крик. Вадим сидел в их единственном кресле, подавшись вперёд, и его лицо, освещённое голубоватым светом экрана её же телефона, было похоже на маску следователя. Этот вечерний ритуал стал неотъемлемой частью их жизни, почти такой же обязательной, как ужин или сон. Он называл это «финансовым планированием»...