Каждое утро бабка поднимала Катю своим ворчанием. Бормоча почти беззубым ртом, старушка сопровождала комментариями каждое своё движение, хотя вовсе не ставила целью разбудить внучку. Но как было не проснуться, если в бабушкиной избе всего одна комната? − Шарик, мой батюшка, на меня сегодня обиделся, серчает что-то. Из конуры нос показал, глянул одним глазком и назад… Не вышел поздороваться со мной, как обычно, – причитала бабушка, растягивая каждую гласную на старинный лад и одновременно перебирая...

— Я тебе запрещаю переоформлять квартиру на своих предков! — ворвалась свекровь в их спальню без стука, размахивая папкой с документами, как боевым знаменем. Тамара Павловна никогда не утруждала себя стуком. Она считала эту квартиру продолжением своей собственной, а Марину с Игорем — неразумными детьми, нуждающимися в постоянном надзоре. На тумбочке у кровати сиротливо лежала вторая такая же папка. Именно ее свекровь и заметила, проходя мимо их приоткрытой двери. Любопытство, которое у Тамары Павловны всегда было сильнее приличий, заставило ее заглянуть...