Я стояла перед огромным зеркалом в спальне, прижимая к себе платье. Серебристый атлас холодил кожу даже через ткань халата. Это было не просто платье — это был символ. Символ двадцати пяти лет, прожитых вместе, плечом к плечу, спина к спине. Четверть века. Звучит как приговор, но для меня это звучало как победа. Я провела ладонью по прохладной ткани, чувствуя каждую складочку, каждый шов. Мы выбирали его вместе с лучшей подругой, Светой, три недели назад. «Маринка, ты в нём как королева, — говорила она, восхищённо цокая языком...

Звук вилки, царапающей фарфор, в тишине нашей кухни звучал как скрежет гвоздя по стеклу. Я замерла, не донеся кусок курицы до рта. Этот звук всегда был прелюдией. Сигналом воздушной тревоги. — Суховато, — констатировала Тамара Павловна, не поднимая глаз от тарелки. Она произнесла это тихо, почти безэмоционально, как судья зачитывает приговор, не подлежащий обжалованию. — Леночка, я же тебе говорила: грудку надо сначала мариновать в кефире, а не просто обваливать в специях. Волокна разрушаются, мясо становится нежным...