— Рита, это не то, что ты подумала, — отдернул ладонь от чужой пятой точки мой муж, — это просто моя знакомая! Между нами нет ничего, она просто помогает мне огород полить. Рит, ты куда, а? Да подожди, я все тебе объясню! А ты чего вообще приехала? *** Я остолбенела.  Прямо передо мной, между грядок с укропом и петрушкой, Арсений — мой благоверный! — обжимался с девицей. Девица, надо сказать, совершенно бессовестная: юбка короткая, глаза наглые. Арсений, паразит, аж светился от счастья. И ведь не скажешь, что мужику скоро полтинник стукнет!   Во рту пересохло, в голове — бам! — и тишина...

Воздух в квартире застыл, стал плотным и тяжелым, как мокрое шерстяное одеяло. Обычно он пах чем-то простым и вечным: варящейся картошкой, валокордином Валентины Степановны и неизменной сыростью из подвала, но сегодня к этому букету примешался новый, едкий запах — запах гари и чужого торжества. Всё началось с чайника. Старого, эмалированного, с пластиковым свистком, который давно оплавился и молчал, как партизан. Этот чайник, свидетель всех кухонных баталий, сегодня утром бесславно погиб на плите...