— Наташ, займи триста тысяч. Олег сидел напротив и мешал ложкой остывший чай. Круг за кругом. Не смотрел на неё. Смотрел в чашку, как будто там что-то важное было написано. Наталья положила руки на стол. Пальцы сами сплелись в замок. Она молчала и думала — вот он сидит. Постарел. Располнел. Куртка на нём какая-то застиранная. И просит денег. Триста тысяч. Как будто у неё они есть. — У меня нет трёхсот тысяч, Олег. — Ну попроси у кого-нибудь. Или в кредит возьми. Наташ, мне правда надо. — Зачем? Он наконец поднял глаза: — Квартира в Испании...

Когда свекровь попросила меня одолжить ей триста тысяч на день рождения золовки, я поняла — пора ставить точку в этом спектакле. Тамара Николаевна сидела передо мной на моём белоснежном диване, который я выбирала три недели, и улыбалась той фальшивой, натянутой улыбкой, к которой я давно привыкла. В руках она держала чашку с кофе, который я ей заварила из дорогих зёрен, привезённых из Италии. Она прихлёбывала, цокала языком и делала вид, что мы с ней подруги. — Наташенька, милая, ну ты же понимаешь, какая это важная дата для нашей Кристины! Тридцать лет! — щебетала она, не глядя мне в глаза...