Галина Петровна стояла на крыльце, скрестив на груди руки, загрубевшие от земли, воды и бесконечной работы. Её взгляд, острый и цепкий, как у ястреба, впился в приближающуюся к дому машину. Старенькая «Тойота» сына, Пашки, переваливалась через ухабы деревенской дороги, поднимая клубы сухой июльской пыли, которая тут же оседала на листьях сирени и лопухах у забора. Казалось, даже пыль в их деревне была тяжелой, основательной. — Едут, — буркнула Галина, скорее для себя, чем для любопытной соседки, бабы Нюры, уже свесившейся через забор...

— Давай второе, — весело стукнув по тарелке ложкой, сказал Тимофей и обернулся на жену. — А это всё, — подняла плечи Софья, пытаясь всем свои видом дать понять, что она не виновата. — Как всё? Один суп? — Да. Я пока печь побелила, пока полы везде вымыла, только суп к твоему приходу и успела сварить. Тимофей даже в лице изменился. Говорила ему мать, надо проверить девку, вдруг белоручка, не послушал. Теперь эти слова набатом били в виски. Но где ему молодому парню до проверок, Софья — девка видная, боялся упустить...