Когда Дима вручил ей ключи от своей квартиры, Ева поняла: Бастилия взята. Ни один Ди Каприо такне ждал Оскар, как Ева ждала своего Адама (пусть даже и Диму), к тому же с собственным шалашом. Отчаявшаяся, тридцатипятилетняя, она все чаще бросала сочувственные взгляды в сторону уличных котов и на витрины «Всё для рукоделия». А тут он — одинокий, потративший молодость на карьеру, правильное питание, спортзал и прочую чушь вроде поисков себя в этом мире, и к тому же бездетный. Ева загадывала этот подарок с двадцати лет, и до этого тормоза — деда Мороза — видимо, наконец дошло, что она не шутила...

Сентябрь в Сосновке в тот год выдался пронзительно красивым, словно природа пыталась извиниться за засушливое, тяжелое лето. Березы у палисадника стояли в золотых платьях, роняя листву на еще зеленую траву, а воздух по утрам звенел от прохлады, пахнущей антоновкой, прелой ботвой и дымком из печных труб. Для дачников это время поэзии, а для меня, Анны Сергеевны, — время подведения итогов каторжного труда. Мне шестьдесят два года. Пять из них я живу одна, похоронив мужа, Николая. Наш дом — добротный,...