Началось все тогда, когда я поделился со своей матерью нашими планами на дальнейшую жизнь. Мы вчетвером твердо решили не поступать ни в какое из местных учебных заведений, а сразу отправиться на Олимп. В Москву, то есть. — Мам, ты же понимаешь, какие в столице перспективы?! У нас с Ромкой куча идей, и я уверен, хоть одна из них выстрелит. — Какие идеи, сын? Глупости все это. Выкинь из головы, никуда ты не поедешь. — Как это не поеду? Я взрослый, мне решать! — Взрослый, — хмыкнула мать, — и деньги...

"Мне шёл 24-й год, но уже почти десять лет в душе моей подорвана была вера, и, после бурных кризисов и сомнений, в ней воцарилась религиозная пустота. Душа стала забывать религиозную тревогу, погас­ла самая возможность сомнений, и от светлого детства оставались лишь поэтические грёзы, нежная дымка воспоминаний, всегда готовая растаять. О, как страшен этот сон души, ведь от него можно не пробудиться за целую жизнь! Одновременно с умственным ростом и научным раз­витием душа неудержимо и незаметно погружалась в липкую тину самодовольства, самоуважения, пошлости. В ней воцарялись какие-то серые сумерки, по мере того как всё более потухал свет детства...